В осажденном городе

Воспользовавшись переполохом и паникой охраны, Павел бежал, добрался до родной деревни и вот уже третий месяц скрывается у дружка. Только поздними ночами он на короткое время навещает свой дом, а на зорьке снова возвращается к Колесовым, на оборудованную для него запечную лежанку. Соседи редко бывают у Колесовых, но, когда кто-нибудь стучится в закрытую дверь, Павел перебирается в подполье.

— Был я в Таганроге, Новороссийске, во многих южных городах, — рассказывал Орлов. — Там большое недовольство растет и все готово к восстанию против существующей власти.

Орлов на самом деле какое-то время шатался по черноморским городам и селам, нанимался на сезонные работы в портах и виноградарских совхозах. У него была поддельная справка на имя Семенова Ивана Федоровича, которую выдал ему двоюродный брат жены, работавший в то время секретарем сельского Совета. Орлов, конечно, ничего не слышал о восстании, все это сочинял, чтобы набить себе цену.

— Меня командировали сюда организовать людей, — убежденно говорил Орлов, должно быть в эти минуты веря своим словам. Он, вероятно, относился к категории людей, которые соврут раз, а потом сами поверят и рассказывают о выдуманном как о подлинном событии.

— У меня есть верные люди во всех селах, — хвастался Орлов. — Сейчас уже насчитывается около полутора тысяч человек. Скоро мы начнем действовать. Лозунг наш такой: жить или погибнуть, иного исхода у нас нет. Решайте.

— Я готов пойти с тобой, — сказал Чеботарев, — запечная жизнь мне так вот опостылела. — Павел чиркнул ладонью по горлу.

После недолгих колебаний Никифор тоже согласился, на сельских сходах все чаще стали выкрикивать его фамилию в числе тех, кого надо раскулачить и сослать на Соловки.

— Я согласный, Иван Федорович. Хуть погибнем, но отомстим насильникам. Ладно: двум смертям не бывать, а одной не миновать.

— Я думаю, надо обратиться с воззванием к народу, — сказал в заключение Орлов, достал из кармана помятый листок, положил его на стол и разгладил грязной шершавой ладонью. Воззвание начиналось так:

«К вам обращаюсь, крестьяне: к тем, у кого взяли последних коров, оставив малых детей без молока; к тем, у кого выгребают из амбара хлеб до последнего зерна; к тем, у кого отбирают шерсть, масло, яйца; к тем, кого выбрасывают с малыми детьми из родных домов; к тем, кого насильно загоняют в колхозы…»

Дальше содержался призыв бить насильников так, чтобы «из белоручек и красных они сделались черными». Под воззванием подпись:

«Бывший партизан, террорист Орлов».

Никифор и Павел поддержали намерение Орлова, и утром на заборах и стенах домов появилось несколько рукописных «воззваний», взбудораживших окрестные села. Из дома в дом поползли слухи, вызывая тревогу у крестьян.

Одни рисовали Орлова сказочным героем и заступником народным; другие сравнивали с Махно и Антоновым — «защитниками справных хлеборобов», третьи впадали в страх перед новыми злодеяниями бандита.

Едва забрезжило, Орлов и его подручные сошлись у пустующей лесной сторожки. Они молча пожали руки и по заброшенной дороге направились в глубь леса.

С наступлением погожих дней сразу распустились листья, поднялись травы; воздух, настоянный на густом аромате черемухи и дикой яблони, кружил голову. Только коричневые, с легким зеленоватым налетом кроны дубов местами выделялись темными пятнами. Свежий утренний ветерок путался в вершинах деревьев.

Пройдя километра два, остановились и закурили; до Глухого оврага, где они заранее договорились оборудовать базу, оставалось километров пять-шесть. Глухой овраг выбрали не случайно. Издавна о нем идет худая молва: там волки делят добычу и плодят волчат, там леший подкарауливает жертвы и завлекает в непроходимые чащи. Ни грибы, ни ягоды не растут там, поэтому люди стороной обходят его. А если какому мужику по нужде — чаще всего в поисках заблудшей лошади — доведется подойти близко к оврагу, он непременно наденет рубаху наизнанку. Это считается верным способом избавиться от злых козней лешего.

Веселое разнотравье сменилось густыми зарослями папоротника, а когда вошли в черный лес, то и они исчезли. Лишь толстый слой старых листьев с прелым запахом и серо-зелеными островками мхов мягко пружинил под ногами.

— Скоро день Ивана Купала. Кто найдет цветок папоротника, тому откроется несметный клад, — сказал Орлов без улыбки.

— А зачем он, клад-то? Все равно коммунисты конфискуют, — в тон ему ответил Никифор.

— А мы у них отберем!

— У собаки мосол не отымешь.

— Хорошенько ударить, сама бросит.

Глухой овраг протянулся на несколько верст, крутые склоны заросли лещиной, волчьей ягодой и терновником.

На западном склоне оврага нашли небольшую площадку, на ней для начала решили построить шалаш.