В осажденном городе

Заговорщики все хорошо подготовили, лишь одного не учли: в канцелярии был телефон, а возле него оказался вновь назначенный старший помощник начальника тюрьмы Карл Пшелковский. Он позвонил в Скобелевскую казарму, находящуюся недалеко от тюрьмы, и сообщил о начавшемся бунте. Как только заключенные выскочили за ворота, их встретил плотный винтовочный огонь.

Бойцы Чехословацкого коммунистического отряда, которым командовал Славояр Частек, подоспели вовремя. Скрылось не более сорока арестантов. Многие заключенные, в их числе Федор Чиж, были убиты при задержании.

Костя Пугач с группой беглецов был задержан позднее и расстрелян по решению коллегии губчека.

Свинцово-серые тучи низко висят над городом. Временами падают крупные, как слезы, капли дождя. Небо лишь на доли секунды освещается тусклыми лучами солнца, иногда пробивающимися сквозь редкие просветы между облаками. Население стотысячного города в этот день провожало в последний путь чекиста Ивана Егоровича Егорова.

К половине второго на Советской площади, возле братской могилы, выстроились колонны рабочих коллективов — Экспедиции заготовления бумаг, трубочного завода, бумагоделательной фабрики, железнодорожных депо и мастерских, воинских частей. Здесь, же — члены губкома, губисполкома, городского комитета партии, коллегии губчека.

На трибуну поднимается Евгения Богдановна Бош. Она рассказывает о жизненном пути Ивана Егоровича, который в числе первых откликнулся на призыв Всероссийского Исполнительного Комитета и встал в ряды защитников молодой Советской России.

— Рабочий по плоти и крови, Егоров всем своим существом был связан с пролетарской революцией, — говорит Бош. — Будучи делегированным в губернскую чека, Иван Егорович с неиссякаемой энергией, храбростью и решительностью подавлял контрреволюционные мятежи.

Только рабочие, закаленные в борьбе, способны выделять из своей среды таких стойких и самоотверженных борцов…

Улицы забиты горожанами, Иван Егорович мало прожил в Пензе, но имя его успело получить большую известность в народе.

Облака отодвинулись к горизонту, и показалось солнце, будто отдавая почести революционеру.

Похоронная процессия на несколько минут останавливается возле гостиницы «Эрмитаж». Из подъезда выходит чрезвычайный комиссар 1-й Восточной армии по борьбе с контрреволюцией Генрих Бруно. Он еще слаб после тяжелого ранения, в лице — ни кровинки. Комиссар не может громко говорить, и подготовленный им текст речи зачитывает помощник.

У Сызрано-Вяземского вокзала гроб снимают с автомашины, выносят на перрон к вагону.

С речами выступают председатель губернской чека Аустрин, военный комиссар Серебренников, член исполкома Петроградского районного Совета Кострицкий, приехавший в Пензу, чтобы сопровождать гроб с телом боевого соратника.

Мимо гроба проходят рабочие и красноармейцы, склоняют знамена, клянутся завершить дело, за которое отдал жизнь Иван Егорович Егоров.

Гроб поднимают высоко на руках и медленно вносят в вагон. Оркестр заиграл «Интернационал», его подхватили в многотысячных колоннах. И полетела над городом ширококрылая песня.

Следствие по делу контрреволюционной организации «Союз русского народа» подходило к концу. Всероссийская чрезвычайная комиссия заинтересовалась новой тактической установкой врагов революции. Как показал Горелов, князь Мусин-Пушкин передал им указание Освага, которое заключалось в следующем: в ожидании прихода белых войск проникать в советские учреждения для того, чтобы подрывать их изнутри; беззаконными действиями компрометировать Советскую власть.

Был получен приказ Ф. Э. Дзержинского: за проявленную инициативу и находчивость Аустрин и Карпов награждены именным оружием, группа сотрудников — именными часами.

Приказ председателя ВЧК о наградах Рудольф Иванович объявил на оперативном совещании.

Аустрин выступил с большим докладом: сообщил, что закончена работа по созданию чрезвычайных комиссии во всех уездах, перед ними стоит очень трудная задача — подавлять контрреволюционное брожение, вдохновляемое и питаемое усилиями кулаков и буржуазии.

В то тревожное время служба в Чрезвычайной комиссии была для молодых коммунистов новым, неизвестным делом, но чекисты самозабвенно выполняли возложенные на них нелегкие обязанности: понимали, что это партийный долг, от исполнения которого они не имеют права уклониться.

ГЛУХОЙ ОВРАГ

Часть первая

I

Весной двадцать второго года в уездной газете «Известия» появилось короткое сообщение: