В осажденном городе

Задачи подразделения были более или менее ясны: организовать партизанские действия в тылу врага, добывать информацию для командования об аэродромах, скоплении танков и живой силы противника, совершать диверсионные акты, выявлять изменников и предателей, сотрудничавших с врагом в захваченных районах, собирать доказательства зверств и злодеяний захватчиков и их пособников.

Чекисты хорошо понимали, что в этой нелегкой и опасной работе надо опираться на помощь советских патриотов, вынужденно оставшихся на занятой врагом территории или направляемых туда со специальными заданиями.

К началу августа, то есть к тому времени, когда Поль возглавил это подразделение, двенадцать районов области были уже заняты врагом. Там остались верные люди, с ними нужно было наладить регулярную и надежную связь. Создалась угроза захвата врагом других районов и Сталинграда. Здесь тоже надо было подобрать и обучить разведчиков, обеспечить их необходимыми документами, найти убедительные объяснения причин нахождения на занятой фашистами территории; известно, что появление нового человека в сельской местности не остается незамеченным.

Поль и его подчиненные понимали: борьба будет длительной и тяжелой, и все-таки организация работы в расчете на сдачу врагу новых районов вызывала в душе боль и протест.

В середине сентября руководство управления переехало на левый берег Волги, первое время оно размещалось в обитых досками землянках вблизи колхоза «Цыганская заря» Краснослободского района, а затем перешло не лесной кордон, находившийся примерно в трех километрах от названного колхоза.

Густой лес, небольшое озеро.

Домик лесничего заняли работники облисполкома, вокруг — десятки землянок, ставших пристанищем для чекистов.

Там комиссар госбезопасности Воронин и его заместитель Прошин принимали ежедневные доклады начальников подразделений.

Борис Константинович — его отдел получил отдельную землянку — до боли ломал голову, искал самые верные, или, как теперь сказали бы, самые оптимальные, решения: возникали десятки непредвиденных проблем, вопросов и трудностей.

И вдруг пришла догадка: ответы на возникающие вопросы нельзя найти умозрительно, одними размышлениями; на них могут дать ответ только практика, опыт — то есть сама жизнь.

…Поль улыбнулся, махнул рукой и принялся изучать материалы на Андрея Ивановича Краскова, отбывающего срок наказания за хищение социалистической собственности. Украденные им ценности были невелики, а наказание в те годы было строгим.

Вошел Кочергин, только что возвратившийся с правого берега, где он оставался еще несколько дней.

— Ну, как там дела? — спросил Поль, ответив на приветствие.

— Немного полегче, не то что тогда было: тринадцатая гвардейская дивизия в полном составе вступила в бой.

Поль протянул Кочергину пачку папирос, тот молча закурил.

— Да вот смотрю дело Краскова. Как ты вышел на него?

— Понимаете, Борис Константинович, меня очень заинтересовало сообщение Аси и Раи…

— О чем?

— Ну, о том, что около станции Гумрак дислоцируется немецкий разведорган.

— Помню, помню, — сказал Поль. Сведения о разведкоманде и ему не давали покоя.

— Я встретился с начальником тюрьмы в городе Ленинске, по личным делам отбирал уроженцев из Гумрака и натолкнулся на Краскова, поговорил с ним.

— Срок у него большой — восемь лет, — высказал сомнение Борис Константинович.

— Я думаю, это не может быть препятствием. Человек он подходящий: жил в городе, все родственники и друзья — в Гумраке, они подтвердят личность и судимость Краскова.

— Хорошо. А как он проникнет в команду?

— Подумаем, посоветуемся: одна голова — хорошо, а две — лучше, — отшутился Кочергин.

— Ты не темни, Алексей Дмитриевич. Есть же у тебя задумка.

— Есть, Борис Константинович, конечно есть. Надо так разыграть спектакль, чтобы эта самая разведкоманда клюнула на Краскова, то есть завербовала его…

— Так, идея верная, надо помозговать.

Вечером Поль и Кочергин поехали в Ленинск, возле Средней Ахтубы попали под бомбежку, но удалось проскочить.

Начальник тюрьмы, пожилой, мешковатый старший лейтенант, хорошо знавший Поля и Кочергина, суетливо бегал вокруг них и спросонья, видимо, с трудом понимал, чего же хотят от него прибывшие товарищи. Он услужливо предложил свой кабинет, где и состоялась беседа с Красковым.

Борис Константинович долго приглядывался к вошедшему: средний рост, сутулый, грудь узкая, рыжеватые волосы острижены наголо, лицо бледное.

— Садитесь, Андрей Иванович, — предложил Поль.

— Спасибо, третий год сижу, — пошутил Красков, но послушно сел.

— Не скучно тебе здесь?

— А что делать? Выше ушей не прыгнешь.

— Руки не чешутся? С фашистами драться не хочешь?

— Хочу. Писал заявление прокурору, чтобы отправили на фронт.

— И что же?

— Вроде обещают. Только ждать долго.

Борис Константинович показал Краскову удостоверение личности, тот внимательно прочитал и возвратил.

— Слушаю вас, гражданин начальник.

— Андрей Иванович, а если мы пошлем вас к немцам? — сказал Поль.

— Чего я там не видел, приятелей у меня там нет. Бить фашистов готов, хоть сейчас посылайте, а в гости к фрицам — желания не имею.