В осажденном городе

В течение двух часов Филиппов и Лысяков осматривали убежища и щели вблизи нефтебазы, где укрывались служащие и их семьи, нашли управляющего, десятка три рабочих.

Три дня и три ночи, с небольшими перерывами на обед и отдых, рыли ямы для закладки взрывчатки и канавы, по которым огненная река должна была стекать в Волгу.

Наконец из дивизии войск НКВД прибыли саперы и заминировали все резервуары.

XI

Воздушная тревога, объявленная по радио представителем городского Совета Пигалевым, не снималась в течение целой недели, потому что все эти дни бомбежка города продолжалась беспрерывно. Одна волна самолетов со страшным ревом сменяла другую, на Сталинград сбрасывались многие тысячи фугасных, осколочных и зажигательных бомб.

Горело все: земля, камни, железо… И лишь люди, живые люди стояли.

Защитники Сталинграда были крепче железа и тверже камня, они не покорялись не только огню, но и самой смерти.

Фашистов, никогда раньше не видевших такой стойкости, охватывал суеверный, панический страх: можно ли вообще убить русских людей? Не бессмертны ли они?

Адъютант командующего 6-й немецкой армией, стоявшей у стен города, в те дни записал в дневнике:

«Соединения Красной Армии контратакуют, опираясь на поддержку всего населения Сталинграда, проявляющего исключительное мужество… Население взялось за оружие. На поле битвы лежат убитые рабочие в своей спецодежде, нередко сжимая в окоченевших руках винтовку или пистолет… склонившись над рулем разбитого танка. Ничего подобного мы никогда не видели».

На главном направлении своего наступления противник сохранял большое превосходство: в живой силе — вдвое, в танках — в четыре, в самолетах — больше чем в два с половиной, в орудиях и минометах — в полтора раза.

Танковые и моторизованные дивизии врага, вышедшие к Волге на северной окраине, не считаясь с потерями, удерживали занятые позиции.

На защиту родного города, родных заводов выступили батальоны и роты рабочего ополчения, тракторного завода и завода «Красный Октябрь».

Тракторостроители и металлурги получали автоматы и винтовки, прямо в рабочих комбинезонах строились в шеренги, садились за штурвал танков, только что сошедших с заводского конвейера.

В неравном бою героически погибла Ольга Кузьминична Ковалева, выступившая во главе отряда истребителей танков из двадцати человек.

Наши войска в тяжелых и кровопролитных боях сдерживали натиск 6-й армии Паулюса западнее Сталинграда и 4-й танковой армии Гота южнее города, в районе Абганерово.

29 августа 124-я бригада полковника Горохова выбила немцев из Спартановки и поселка Рынок. В связи со вступлением в бой регулярных частей вооруженные отряды рабочих были выведены из боя, некоторые из них потом вошли в воинские подразделения.

Однако значительное численное превосходство позволило врагу на ряде участков потеснить советские войска.

В первых числах сентября немецкие танки вышли на приволжские возвышенности, наши армии вынуждены были отступить на внутренний обвод сталинградских укреплений. Отбросив защитников города от Песчанки на Горную Поляну, фашисты у Купоросной балки достигли волжских берегов. В отдельные дни немецкая авиация совершала до трех тысяч самолето-вылетов, нанося огромные разрушения.

13 сентября Гитлер отдал приказ — начать решительный штурм Сталинграда. С утра фашисты начали с новой жестокостью бомбить и обстреливать из орудий и город, и позиции советских войск; к концу дня потеснили наших танкистов к поселкам Красный Октябрь и Баррикады; другая группировка врага овладела станцией Садовая, заняла пригород Минина, Авиагородок, больницу и машинно-тракторную станцию.

На другой день бои завязались на улицах и площадях города; немцы стремились любой ценой овладеть Центральной переправой.

Для защитников Сталинграда начался последний этап обороны, ее самый критический день. Враг занял Мамаев курган и Центральный вокзал, который в течение дня пять раз переходил из рук в руки; шли кровавые сражения на берегу Царицы, около элеватора.

14 сентября на командный пункт в штольне пришел начальник управления Воронин, он тут же вызвал старшего лейтенанта госбезопасности Петракова.

— Садись, Иван Тимофеевич, — пригласил Воронин, устало опускаясь в жесткое деревянное кресло.

Петраков сел на скамью, какие обычно встречаются у деревенских калиток.

— Иван Тимофеевич, сколько человек у тебя? — Численность истребительного отряда, которым командовал Петраков, постоянно менялась: сотрудники НКВД, милиции и пожарники снимались на выполнение других неотложных заданий.

— На сегодня шестьдесят семь.

— Да, маловато. Какое оружие у вас?

— Автоматы, винтовки… Прошу прощения, есть один станковый пулемет.

— Могу подбросить три ручных пулемета.

— Спасибо, Александр Иванович.

— Кому поручишь пулеметы?