В опасности

Интересно, а полиция сообщила моему папе об аресте? Надеюсь, что во второй раз она не сможет его разыскать. По-моему, у меня не хватит сил и терпения помогать ему входить в зал суда и выходить оттуда, глядеть, как он шаркает к своему месту. И тут на меня накатывает злоба. Где моя родня? – думаю я. Где она?

Детективы и юрист из Королевской прокуратуры подготовят обвинительное заключение против Кита Дентона. Льюис говорит, что дело дойдет до суда только в том случае, если у обвинения будут прекрасные шансы его выиграть.

Следующие несколько дней пройдут в изучении вещественных доказательств и поиске изъянов в показаниях, а также в анализе возможных вариантов защиты. Полиция заново изучит обстоятельства совершения преступления и подробности, которые не сыграют особой роли в суде, но помогут заручиться поддержкой присяжных. По окончании всего этого прокурор решит, направлять ли дело в суд.

Я решаю дождаться известий в Марлоу, и от этого не нахожу себе места. В кабинете в Абингдоне кто-то засядет за дело и решит, что же дальше. Я не могу поговорить с тем человеком. Я не могу повлиять на решение.

Вернувшись в «Охотники», я нахожу фамилии десятка прокуроров в Оксфорде, кому могут поручить это дело, и думаю, а не встретиться ли мне с ними. Ставки у них совсем другие, не как у нас. Интересно, сколько дел каждый год Оксфордская Королевская прокуратура передает в суд. И что значит проиграть одно из них? Неудачный день, стаканчик после работы, в худшем случае – выволочка у начальства.

Адреса прокуроров не указаны. Наверное, они не хотят, чтобы некоторые люди знали, где они живут. Но я могла бы за ними проследить от здания прокуратуры или от полицейского участка в Абингдоне. Я представляю себе хлопанье двери машины, начищенные туфли, ступающие по дорожке, проход за ними сквозь открытые ворота и фразу «Прошу прощения».

Они не станут ничего слушать, а мое отчаяние наверняка лишь усугубит положение. Я ничего не могу для нее сделать. Я помню, как Рэйчел оседала в моих объятиях. Медленно тянутся часы. На принятие решения – семь дней. Льюис позвонит мне, когда оно станет известно, и я пытаюсь не видеть везде дурные предзнаменования.

Вечером мне звонит Льюис.

– Они что-нибудь решили?

– Нет, тут другое дело, – говорит он. – Старший инспектор согласилась отдать тело. Можете позвонить коронеру, чтобы уточнить детали.

Глава 47

На дорогу уходит шесть часов, и уже темнеет, когда я доезжаю до Полперро. Ставлю машину на узенькой, круто уходящей вниз дорожке за гостиницей «Кривой рог» и вынимаю урну с прахом. Жаль, что нельзя провести все по-другому, с торжественной церемонией и захоронением в гроб. Урна очень тяжелая, но все-таки поднимаю ее и несу по мощенным брусчаткой улицам к «Зеленому человеку», гостинице с беленными известью стенами рядом с заливом, где я думаю переночевать.

Завтра на рассвете я развею прах в бухточке под домом, который мы снимали. Я выбрала Корнуолл, потому что именно сюда Рэйчел хотела отправиться пять недель назад. Она уже сняла квартиру в другом районе графства. У меня есть адрес в Сент-Айвсе, но, по-моему, это зрелище может оказаться для меня последней каплей, и я не знаю, как все обернется дальше.

Не могу заставить себя поверить, что это ее прах. Вместо этого урна представляется чем-то, что она доверила моим заботам, и я боюсь, как бы чего не случилось, прежде чем я смогу закончить дело. На автостраде М5 мне показалось, что я разобьюсь, и теперь, когда я заворачиваю за угол и показывается «Зеленый человек», я уверена, что гостиница сгорит вместе с нами. Это не самое худшее. Ее прах все равно оказался бы в океане, плавая вместе с горящими головешками среди клубов дыма.

Перед рассветом я несу урну вдоль причала, сложенного из плоских камней. Во внутренней бухте еще не спал прилив, и небольшие шхуны качаются на серебристой воде, звеня такелажем о мачты. Крытые шифером крыши кажутся светящимися в темноте. Небо на горизонте только начинает светлеть, когда я огибаю внутреннюю бухту и замечаю черные силуэты двух итальянских сосен.

Я карабкаюсь вверх по тропке у края мыса. На самом верху я поворачиваюсь и оглядываюсь на Полперро. Огоньков стало еще больше, а из труб поднимается дым. Гляжу на рыбацкий домик, почти неразличимый на фоне скалы, и на два квадратных дома торговцев. Один белый, другой коричневый с полосами, хотя в свете зари белый выглядит синим, а коричневый – черным.

Песок на тропинке расползается у меня под сапогами. Ветер шумит в растущих на мысе карликовых соснах. Берег почти такой же, как летом, потому что здесь много вечнозеленых растений. Я слушаю шум волн у подножия утеса.

Через полкилометра тропинка огибает знакомый белый дуб. Его ветви скрипят так, словно открывается дверь.

Еще один участок покороче, и показывается дом, стоящий между тропкой и краем утеса. Наш дом! Я волновалась, что больше его не увижу.