В океане. Повесть

- Стараюсь… - Фролов мучительно соображал. - Лицом как будто даже приятный, черты правильные, все на месте. Волосы? Какие-то светловатые, а скорее темные, шляпой они были прикрыты… Крепкий парень. Пожалуй, повыше среднего роста, а не высокий… Вот как тот, что в баре меня ударил… Хочу описать, а все расплывается…

Он замолчал, поднял недоуменно брови, бледно улыбнулся:

- Это, называется, описал! Не за что зацепиться.

- Нет, вы хорошо описали его, Фролов, - сказал Андросов. - Вы очень правильно его описали.

- Неужто знаете, кто таков? - раненый чуть было не сел на койке.

Андросов встал, будто не слышал вопроса.

- Вы хорошо описали его, Дмитрий Иванович… Ну, вот что - лежите, поправляйтесь, не мучайте себя ничем. Повторяю, радуйтесь, что отделались так легко. Все высказали, что хотели сказать?

Фролов кивнул.

- В таком случае приказываю срочно поправляться.

- Есть, срочно поправляться. Голова у меня крепкая, военной закалки. Ни одному фашисту ее не пробить.

Когда Андросов вернулся в салон, обед уже подходил к концу. Таня поставила перед ним тарелку с борщом. Сливин и Курнаков доедали компот.

Олсен, о чем-то задумавшись, медленно разрезал на части на славу поджаренный бифштекс.

- Ну, что наш больной? - спросил Сливин.

- Дело идет на поправку…

С удовольствием, медленно Андросов ел борщ.

- Сообщил вам что-нибудь новое о бергенском скандале?

- Нет, ничего нового не сообщил. Его волновало, что русских моряков могли объявить зачинщиками драки. Я его успокоил. - Андросов перешел с русского языка на английский. - Думаю, и товарищ Олсен подтвердит, что уличные драки - обычное дело в портах, куда приходят американские моряки. Что вызывающее поведение этих новых оккупантов все чаще ведет за собой протест населения европейских портов. Что вы скажете на это, товарищ Олсен?

- О-о, я? - лоцман вскинул голову, как будто проснувшись.

Андросов повторил свой вопрос.

- Да, к сожалению, я могу это подтвердить. Пьяные скандалы, безработица, неуверенность в завтрашнем дне - вот что принесли нам послевоенные годы. - Олсен снова впал в глубокую задумчивость.

Сливин доел компот, вытер губы салфеткой, встал из-за стола. Вместе с ним поднялся Курнаков. Мерно покачивалась палуба салона. На медном ободе иллюминатора плавилось солнце, яркий световой зайчик запрыгал на скатерти стола.

Андросов и Олсен остались в салоне вдвоем. Андросов ел неторопливо второе. Олсен положил вилку и нож, вскинул свои светло-синие глаза.

- Я хочу думать, товарищ, что вы считаете меня другом советских моряков?

- Да, товарищ Олсен, я считаю вас нашим другом.

- Как друг советских моряков, я должен сказать вам одну вещь, сделать признание.

Андросов тоже положил нож и вилку, ждал.

- Если вы сочтете возможным иметь со мной разговор, так сказать, с глазу на глаз… - продолжал лоцман.

- Конечно, товарищ Олсен. - Андросов позвонил, вошла Таня. - Вот что, Татьяна Петровна, будьте любезны, закажите нам на камбузе хороший кофе. А по дороге прошу вас зайти проведать Фролова. - Таня улыбнулась, с готовностью вышла. - Слушаю вас, товарищ Олсен.

Как бы собираясь с мыслями, лоцман крутил столовый нож. Поджал в нерешительности губы. Положил нож, провел рукой по волосам.

- Я королевский лоцман, я вожу суда в наших водах уже двадцать лет. Но случай, о котором хочу вам рассказать, произошел со мной впервые.

Он снова замялся, чуть покраснели его сухие морщинистые щеки.

- Коротко говоря, накануне отплытия из Бергена меня вызвал к себе мой начальник, сделал мне заманчивое предложение. Он сказал, что ему уже давно не нравится мой вид, что он наконец получил возможность сделать мне небольшой подарок: предоставить отпуск для поправки здоровья. Я поблагодарил его. Я давно хотел отдохнуть и полечиться. Но мой начальник сказал, что я имею возможность начать отдых сейчас же. Это понравилось мне гораздо меньше.

Олсен с достоинством откинулся в кресле, глядел на Андросова из-под седых бровей.

- Это понравилось мне гораздо меньше, - повторил лоцман. - Я сказал моему начальнику, что сперва должен выполнить одно обещание - закончить проводку русских кораблей. Я сказал ему: никогда еще лоцман Олсен не нарушал своих обещаний. Я чувствую себя не совсем хорошо, я благодарен, но я воспользуюсь отпуском после того, как выполню свое обещание.

Он замолчал, Андросов молчал тоже.

- Мой начальник был недоволен. «Мы кормим и поим вас двадцать лет, Олсен, - сказал он, - мы заботимся о вашем здоровье. Разрешите нам самим решить, когда вам идти отдыхать». Он намекнул, что такая моя неблагодарность может испортить ту хорошую репутацию, которую я заслужил у начальства. Откровенно признаться, я поколебался. Я помогаю дочери, которая учится в Осло, у меня на плечах жена - немолодая женщина. Но я снова сказал, что не нарушу своего обещания, я не могу нарушить слово, данное людям, которые помогли освободить от фашистов мою страну.

Он замолчал, глядя гордо и выжидательно.