В океане. Повесть

Движением руки лейтенант заправил волосы под фуражку.

Две страсти были у лейтенанта Игнатьева. Поэзия и штурманское дело. Вернее, штурманское дело и поэзия. В толстую общую тетрадь с выведенным любовно на обложке рисунком боевого корабля, рассекающего бурные волны, лейтенант, еще будучи в училище, стал вписывать наиболее полюбившиеся ему стихи, перемежая их строфами собственного сочинения…

- Дайте прочесть, что написали. Честное слово, останется между нами, - сказал улыбаясь Андросов.

Столько подкупающей мягкости было в этой улыбке, что улыбнулся и лейтенант, застенчиво протянул тетрадь. Андросов прочел четко написанные строчки:

- Вот проступают сквозь туман,
Как затушеванный рисунок,
Остроконечные дома.
Над берегами Эресунна.

Проходит шхуна. Белый крест
На порыжелом датском флаге.
Мы за границей. Курс норд-вест.
На горизонте Копенгаген.

- Из вас может выйти поэт, лейтенант, - серьезно сказал Андросов, отдавая тетрадь.

Игнатьев вспыхнул от удовольствия.

- Хорошо подмечено: как затушеванный рисунок этот берег в тумане. А что за Эресунн? Для рифмы, что ли, придумали?

- Никак нет, товарищ капитан третьего ранга. Эресунн - это же правильное название Зунда. Так он на всех штурманских картах обозначен.

- Значит, нет натяжек для рифмы? Это совсем здорово. Вам и в печати уже выступать приходилось?

- Печатался в училищной газете, кое-что в нашу флотскую давал… - Игнатьев смотрел доверчиво, уже видел в Андросове лучшего друга. Немного замялся. - Сейчас мою песню разучивают матросы, музыку к ней подобрали сами.

- «Бывают дни» - это ваш текст? - Игнатьев кивнул. - Песня душевная, матросам она полюбилась.

Игнатьев весь сиял.

- Только есть просьба. Вы капитану второго ранга Курнакову не говорите, что я здесь стихи сочинял, - с запинкой сказал Игнатьев.

- Почему же? Вы же не в часы вахты писали?

- Все равно. Начальник штаба мной недоволен. Считает, что стихи писать - не дело штурмана.

- Да? - сказал Андросов. - А я как раз думал, что поэзия и штурманское дело - довольно близкие категории. И там и здесь нужна предельная точность работы. А кстати, лейтенант, я думаю, - из вас должен выработаться хороший агитатор. Секретарь комсомольской организации не беседовал с вами об этом?

- Заходила речь. Да у меня большая штурманская загрузка…

- Значит, не стремитесь быть в нашем активе? Напрасно. Каждый подлинный поэт - агитатор. Помните, Маяковский писал: «Слушайте, товарищи потомки, агитатора, горлана-главаря…» Вот что, лейтенант, в четырнадцать ноль-ноль будет в моей каюте собрание агитаторов. Отдохните к этому времени и обязательно приходите. И принесите какие-нибудь стихи для нашей стенгазеты.

- Есть быть на собрании и принести стихи!

Андросов смотрел, как, отбросив с бровей вновь выбившийся из-под козырька чуб, лейтенант весело сбежал по трапу.

- Однако пустовато после войны на европейских морских дорогах, - негромко, как будто обращаясь сам к себе, сказал капитан Потапов, стоя на мостике у машинного телеграфа.

Корабли, чуть покачиваясь, медленно продвигались вперед. «Пингвин» и «Прончищев» в кильватерном строю, соединенные тросами между собой и с высящимся позади них доком. «Топаз» - в кильватере дока.

Они двигались вдоль датского берега, из Зунда в Каттегат, проходили сейчас самое узкое место пролива.

Здесь, сходясь почти вплотную, берега Ютландии и Скандинавии салютуют друг другу белыми и желтыми крестами датских и шведских национальных флагов.

Андросов прошел на ют ледокола. Свободные от вахт матросы собрались возле поручней, глядели на берег. Там блестел готическими башнями над самой водой массивный замок из красноватого камня. Сторожевые каменные вышки, раскаты крепостных стен, черные точки бойниц…

- Замок Хельсингборг, - сказал кочегар Гладышев, большой любитель чтения. - Слышал я: вот тут-то, уверяют датчане, и жил принц Гамлет.

- Если не жил, то должен был жить, - откликнулся Андросов.

Матросы с любопытством смотрели на берег.

- Это какой Гамлет? О котором пьеса в театрах идет? - вмешался в разговор боцман Птицын. Он стоял у барабанной лебедки, следил за натяжением тросов, но сейчас придвинулся ближе к поручням. - Так, так… Хорошо, прямо нужно сказать, замок его сохранился.

- Где жил принц Гамлет, герой датских народных сказок, увековеченный в бессмертной трагедии Шекспира, сейчас, конечно, невозможно установить, - сказал Андросов. - Но знаете, товарищи, еще Вольтер, знаменитый французский философ, писал: «Если бы бога не существовало, его следовало бы выдумать». Вольтер хотел сказать этим, что бог необходим правящим классам, чтобы его именем держать в подчинении народ. Точно так же датчанам полезно утверждать, что замок Хельсингборг - это и есть Эльсинор, упоминаемый в трагедии Шекспира. Это необходимо им для привлечения туристов.

Матросы повернулись к Андросову.

- Меня лично, товарищи, в этом деле удивляет одно… - продолжал капитан третьего ранга.