В новую жизнь

— Покупай пару! — предложилъ ему свои „саватейки“ оборванецъ. — Э, чортъ, — „стрѣлять“ не умѣешь… Ты чего это лимонишься? — спросилъ онъ мягко, замѣтивъ смущенiе Сени. — Въ первой что-ли?… Ничего ты не смыслишь… Долго не жралъ, что ли? — добавилъ онъ, видя, какъ Сеня глоталъ „саватейку“. — Ловко… Ну, я тебя научу. Возлѣ „Хитровки“ часовенка есть… Угрѣшскаго монастыря, — такъ тамъ старичекъ обѣдами кормитъ… А то въ Таганкѣ есть… во всю натрескаешься…

Это былъ одинъ изъ знатоковъ „утреннихъ милостыней“ и безплатныхъ столовыхъ, одинъ изъ тѣхъ, что не сѣютъ, не жнутъ, не собираютъ въ житницы, а “настрѣливаютъ“ себѣ за день и на табакъ, и на водку. Это былъ профессiональный „стрѣлокъ“, кого чуждаются, на кого смотрятъ съ презрѣнiемъ ищущiе труда люди.

Глава XIV. На четвертомъ этажѣ

Пробродивъ до четырехъ часовъ, — Сеня помнилъ, что студентъ наказаывалъ прiйти къ этому часу, — добрался онъ до Бронной, нашелъ домъ и въ волненiи поднялся по лѣстницѣ на четвертый этажъ. Дверь отворила старушка въ чепчикѣ.

— Здѣсь, здѣсь… дома… Постучи-ка въ эту вотъ дверь, — сказала она на вопросъ Сени о студентѣ.

— Ага, ты это, — встрѣтилъ Сеню Семеновъ. — Ну, иди… поговоримъ…

На кровати, положивъ ноги на спинку, лежалъ, въ синей рубахѣ, молодой человѣкъ и курилъ.

— Это что за звѣрь? — повернулъ онъ голову.

— Одинъ изъ малыхъ сихъ… забылъ я тебѣ сказать. Стаскивай шкуру-то, землякъ…

— Нѣтъ, серьезно… что это за типъ?..

Семеновъ объяснилъ въ чемъ дѣло.

— Та-акъ… Ну-ка, приблизься… Ого, парень ничего… Въ рожѣ некоторое волненiе…

Съ первыхъ же словъ Сеня почувствовалъ, что его новые знакомые — люди хорошiе. Они такъ весело шутили, разспрашивали, трепали по плечу, точно онъ давнымъ-давно былъ знакомъ съ ними. И обстановка-то внушала довѣрiе. На окнахъ, на столѣ и даже на полу, въ углу, лежали книги, какiе-то листки и газеты. А это былъ признакъ знаменательный: самъ Кириллъ Семенычъ говорилъ. Сеня понялъ, что и молодой человѣкъ, съ копной черныхъ волосъ на головѣ, — тоже студентъ.

Стали пить чай, дали Сенѣ бѣлаго хлѣба, разспрашивали обо всемъ подробно.

— Здорово! — сказалъ черный студентъ, когда Сеня разсказалъ о себѣ. — Надо земляка какъ-нибудь устроить…

Они стали обсуждать положенiе.

— Паспортъ-то съ тобой? — спросилъ Семеновъ.

— Нѣтъ, онъ у Кирилла Семеныча остался.

— Ну, ладно. Вотъ что, шутова голова. Мы напишемъ отцу, — разъ.

Наведемъ справки о твоемъ Кириллѣ Иванычѣ… или, какъ тамъ его… — два. А пока можешь поторчать у насъ. Насъ не объѣшь… За недѣльку отоспишься, какъ слѣдуетъ… Ну, и все… Хочешь?..

И они еще спрашиваютъ, хочетъ ли онъ! Сеня хлопалъ глазами, не находя словъ. Какъ все это сразу устроилось, — точно по волшебству. Вотъ они „ученые“-то люди!.. И какъ это вѣрно говорилъ Кириллъ Семенычъ!

— Ну, ты тутъ можешь хлопать глазами, а намъ пора идти. Читать умѣешь?.. Ну, вотъ тамъ что-нибудь найдешь, — указалъ черный студентъ на книги въ углу. — Вонъ красненькую-то возьми… „Записки охотника“…

Студенты зажгли лампу и ушли куда-то. Сеня осмотрѣлся, робко подошелъ къ книгамъ и взялъ красненькую. Но читать было трудно: въ головѣ мелькали тысячи мыслей, путались, клонило ко сну. Не рѣшаясь лечь на кровать, онъ положилъ голову на руки и заснулъ.

— „Что ты спишь, мужичокъ? Вѣдь студенты пришли!“ — услыхалъ Сеня веселый голосъ, — здорово храпѣлъ!..

Опять пили чай съ колбасой, потомъ студенты занялись книгами, а Сеня легъ на поставленную возлѣ окна лавку. Изъ-подъ своего зипуна смотрѣлъ онъ на „ученыхъ“ людей. А тѣ, съ папиросками въ зубахъ, склонились надъ книгами, и огонь лампы бросалъ зеленоватыя тѣни на ихъ свѣжiя лица.

— Да, — услышалъ въ полузабытьи Сеня басистый голосъ, — съ этихъ поръ его жизнь швыряетъ… и зашвырнетъ къ чорту на кулички…

Глава XV. „Жить для другихъ, другимъ служить!“

Прошло съ недѣлю, какъ Сеня жилъ у студентовъ. Письмо въ „Хворовку“ было послано. Высокiй студентъ Прохоровъ побывалъ въ больницѣ, досталъ Сенинъ паспортъ, повидалъ Кирилла Семеныча. У того былъ возвратный тифъ, и разговаривать долго было нельзя. Студентъ оставилъ старику Сенинъ адресъ.

— Твой старикъ оправился, — сказалъ Сенѣ студентъ. — Отъ этого тифа рѣдко помираютъ. Чуднóй старикашка, — сказалъ онъ товарищу. — Ученымъ все меня называлъ… „Вы, говоритъ, научный человѣкъ“… ха-ха-ха… „Я, говоритъ, васъ всѣхъ понимаю“… Чудакъ!..

Сеня совсѣмх освоился со своими хозяевами. Съ удовольствiемъ бѣгалъ онъ для нихъ въ лавочку за табакомъ, помогалъ старушкѣ хозяйкѣ, а вечеромъ, когда студенты возвращались съ занятiй, они заставали его за книгой. Онъ пристрастился къ чтенiю и уже читалъ „третью“ книгу.

— Погоди, я тебѣ принесу изъ библiотеки, а то у меня ничего для тебя нѣтъ, — сказалъ Семеновъ, когда Сеня попросилъ еще „книжицу“.

Было воскресенье. Студенты лежали на кроватяхъ и читали газеты. Сеня увлекся „Донъ-Кихотомъ“. Было тихо-тихо.

Прохоровъ поднялся и сталъ ходить по комнатѣ, посмотрѣлъ на падающiе хлопья снѣга, подошелъ къ Сенѣ.

— Понимаешь?..