В мире исканий(изд.1949)

— Не хочу слушать ни про какие звуки, — отмахнул­ся рукой директор. — Я не специалист в акустике, и мне в этом не разобраться. Дайте мне хорошо работающий прибор для разведки, пусть он будет основан на любом принципе — на вашем, на петренковском, — лишь бы работал. Вот что сейчас нужно. Ведь производство мы должны увеличивать в совершенно исключительных мас­штабах.. Вы знаете, что такое калий!

И Шабалин был вынужден опять выслушать взволно­ванную речь Губанова о значении калиевой промышлен­ности в народном хозяйстве страны.

— Я ведь старый калиевик. Вы только вспомните, — с убеждением в голосе говорил Губанов, — в царской России совершенно не добывали калия! Америка и по настоящее время не имеет своих калийных рудников. А у нас? Да ведь мы теперь на первом месте в мире по разведанным запасам калия! Только разрабатывай! Одно только наше Верхнекамское месторождение располагает запасом, превышающим все остальные запасы калия в мире почти в пять раз… В солях, которые мы добываем, содержится не только калий, но и магний. А разве по­строишь современный самолет без магния! Понимаете, какое дело? Мы ждем от вас помощи. Дайте усовершен­ствованный аппарат, который быстро и точно отвечал бы на вопрос: стоит ли вести проходку в данном направ­лении? А Петренко какими-то там таинственными зву­ками заинтересовался. У вас тоже не ладится… И даже неизвестно, откуда появляется эта дымка на экране, которая все портит.

Губанов взял в руки пресс-папье, сделанное, как и весь письменный прибор, из белоснежного, шлифованного под мрамор карналита, и повернул так, что тысячи искр засверкали на полированной грани.

— Я понимаю ваше нетерпение, — возразил Шаба­лин, — но не всегда в лабораториях можно все преду­смотреть. Дело ведь совершенно новое… А откуда берет­ся эта дымка, ума не приложу.

— Конечно, не все сразу, — несколько мягче отозвал­ся директор. — Но уж очень вы спорите все с Петренко. Какая-то неприязнь, по-моему, зародилась между вами. Каждый думает главным образом о том, чтобы востор­жествовал именно его метод. Вы не хотите смотреть на это дело в общегосударственном масштабе. Шабалин стал необыкновенно серьезным.

— Ну, в этом вы ошибаетесь, — проговорил он твер­до и с укором в голосе. — Успехи в развитии народного хозяйства мне дороги так же, как и Петренко и вам. Научные споры совсем не означают личной неприязни. Мне нравится Петренко и самый стиль его работы — с размахом, с добросовестным изучением каждого факта. Но что касается его теорий, то некоторые из них пред­ставляются мне…

— Ну, хорошо, хорошо, — торопливо сказал дирек­тор. — Ведь вам, кажется, пора на испытания?

— Между прочим, — заметил, уже уходя, Шаба­лин, — поведение Петренко со вчерашнего дня стало каким-то странным… Вы не находите? Или это мне так кажется?

“Надо будет заняться ими вплотную, — подумал Гу­банов, когда Шабалин ушел. — Что-то у них там не­ладно”.

Сказочен подземный мир карналитовой шахты! Он по­ражает прежде всего своими яркими красками. Такие краски не ожидаешь встретить под землей. Мозаика стен составлена природой из ромбических кристаллов разной величины и цвета. Сверкающие грани образуют причуд­ливые молочно-белые, зеленые и красные узоры. Они меняют свои очертания при перемещении шахтерской лампочки.

Константин Сергеевич с любопытством оглядел огром­ное подземное помещение. Его поразило необыкновенно раскатистое эхо, которое встречается лишь в пустых ка­менных гротах.

В этом искусственном гроте, образовавшемся после выработки породы, должно было происходить очередное испытание.

— Кон…стан…тин… Сер…ге-е-е-е-е…вич!.. — разда­лось из глубины грота.

Шабалин, стоявший у входа, откликнулся и напра­вился к све­тящимся точкам.

У самой стены несколько лаборантов возились со стран­ным электрическим аппаратом. Большой сигарооб­разный кор­пус прибора, покоящийся на массивном тре­ножнике, бросал на сте­ну продолговатую тень, не менее причудливую, чем сам при­бор. Несколько проводов соединяло его с передвижной аккуму­ля­торной подстан­цией.

— Готово, Константин Сергеевич! Можно начинать…

Грот стал наполняться монотонным жужжаньем. Ша­ба­лин вра­щал ручки регуляторов. Круглое отвер­стие экрана за­све­ти­лось тусклым зеленоватым светом.

Вот на зеленом поле появились какие-то смутные очер­тания. Изображение на экране становилось все более четким.

— Смотрите! — обрадованно вскрикнул Шабалин. — Ли­ния карналита: вот одна, две, три… О! Да его здесь много!..

— И совсем недалеко от нас! — заметил лаборант, не от­ры­вавший глаз от боковой шкалы прибора. — Его загораживает слой каменной соли толщиной всего метра в три. Жаль, что эту вы­работку забросили. Да-а, какой мощный пласт!..

Но что это? Изображение на экране потускнело. Ис­чезли знакомые линии карналита, флюоресцирующая поверхность покрылась матовой дымкой. Сплошной зеленоватый туман! Опять неудача…— Выключить прибор! — с досадой скомандовал Ша­балин. — Довольно…

Прибор включали еще несколько раз, но с прежни­ми результатами.