В лабиринтах судьбы

Тимофей Игнатьевич Шестернёв наконец-то воплотил в жизнь свою давнюю мечту. Нынешним летом он сколотил группу и отправился полюбоваться красотами таежного края. Решил сплавиться на плоту. Он знал, как ему казалось, о реке всё или почти всё, что необходимо для водного туриста. Его группа состояла из шести человек: трёх мужчин и трёх женщин. Естественно, в супружеских отношениях они не состояли. Никто из группы не представлял себе, как сплавляются на плотах. Друзья всецело положились на Шестернёва и избрали его капитаном. Тимофей Игнатьевич возгордился доверием и ложно уверовал в то, что сплавиться по реке — сущий пустяк.

Не знал он только одного: из какой точки лучше всего начать водный маршрут. Дело в том, что в верховье река прорубила своё русло между скал. Оно, то сужалось, то расширялось. Иногда река упиралась прямо в скалы и исчезала почти полностью. Изнутри доносились глухие утробные звуки, а через несколько десятков метров из-под громадных валунов извергался её осатаневший поток. Вода здесь неистово бурлила, пенилась, словно кипела, но потом постепенно остепенялась, становилась смиренной и приобретала обычный облик. В одном месте небольшой остров делил русло на два рукава. Тут туристы терялись в догадках: какой рукав судоходен, по какому следует плыть? Выбор делался наугад, и он предопределял дальнейшую судьбу людей. Левый рукав за поворотом резко сужался и пропадал под нависшими скалами наполовину своей ширины. Разглядеть горизонт мешал остров, поросший высоким плотным ивняком. Туристы, не догадываясь о коварстве реки, попадали в экстремальную ситуацию.

Группа Тимофея Игнатьевича добиралась до станции Чусовская поездом, потом пересела в электричку. В приподнятом настроении небольшой коллектив готовился к выходу.

— Выносим вещи в тамбур, да поживее, — распорядился Шестернёв. — Электричка стоит ровно три минуты.

— Коля, ну помоги же мне надеть рюкзак, — капризно попросила одна из женщин. — Я не могу нести его перед собой.

— С превеликим удовольствием, Ниночка, — не заставил себя ждать мужчина лет сорока, которого женщина назвала Колей.

— Ребята, посторонитесь, — вновь раздалась просьба-команда Тимофея Игнатьевича.

Поезд, замедляя ход, лязгнул буферами, недовольно прошипел тормозной системой и плавно остановился. Перрон отсутствовал. Шестернёв первым спрыгнул с подножки и, повернувшись к вагону, приготовился принимать вещи.

— Ниночка, как же ты теперь с рюкзаком прыгать будешь?

— А ты, Коленька, помоги мне его снять.

— Хорошо, Нинок, — уже без особого удовольствия отозвался Коля.

— Люба, бросай и ты свой рюкзак, а то останешься в поезде.

— Паша меня не оставит, Тимофей Игнатьевич. Правда, Паша?

— Угу, — без каких-либо эмоций отозвался угрюмого вида мужчина.

Он спрыгнул на землю, протянул сильные волосатые руки и принял, как ребёнка, белокурую Любу. Вагон дёрнулся и медленно поплыл мимо высадившихся туристов.

— Та-ак, все здесь? Пересчитываться не будем? — бодро пошутил Шестернёв.

— Все, все, Тимоха, — недовольно пробурчал Паша. — Веди, Сусанин, дальше.

— А дальше мы выходим на просёлочную дорогу и ждём попутку. Мужчины берутся за руки, как в фильме «Кавказская пленница», и останавливают её. Все быстро запрыгивают в кузов, и мы двигаемся к посёлку Шайтан. А там — рукой подать до заветной реки. Всего-то километров пять по тайге.

— Ничего себе маршрутик, — удивлённо произнесла Ниночка. — Ты, Тимофей Игнатьевич, ничего подобного не говорил нам.

— Пусть это будет моим сюрпризом. Если бы я рассказал вам об этом заранее, уверен, поездка бы не состоялась. А так — вы уже в тайге. Дышите воздухом, напоённым хвоёй! Вперёд, товарищи!

Мужчины помогли женщинам надеть рюкзаки, навьючили огромный скарб друг на друга и двинулись в путь. Никто не роптал, все были полны сил и энергии.

К вечеру добрались до реки. Женщины, едва сбросив с себя груз, разом упали в траву. Мужчины, переговорив о чём-то между собой, принялись строить шалаш. Через пару часов он был готов. К этому времени женщины разобрали вещи и приготовили ужин. Молчаливый Павел достал спиртное и разлил в пластмассовые стаканчики.

— Ну, дай Бог удачно сплавиться, — бесцветным голосом произнёс он и лихо опорожнил тару.

За ним последовали все остальные. Потом произнесла тост Любочка, все опять дружно выпили. Возможность посостязаться в красноречии имелась у каждого. Надежда, самая старшая из женщин, вела себя излишне скромно, сидела подле Тимофея Игнатьевича и с нескрываемым интересом слушала тосты. Они следовали один за другим, отчего со стороны могло показаться, будто ужин у костра был подготовлен по специальному сценарию, заранее. Пауза наступала лишь на то время, пока все старательно пережёвывали закуску. Несколько пустых бутылок, которые Павел аккуратно складывал в траве, являлись наглядным подтверждением приличных объёмов, принятых «на грудь». Языки Любы и Нины уже заплетались, но они не желали останавливаться. Шестернёв попытался было их урезонить, однако у него ничего из этого не вышло. Взбалмошные подруги пьяно галдели и требовали продолжения веселья.