В лабиринтах судьбы

— Предостаточно. Вот и пришёл, чтобы узнать всю правду из первых уст.

— Неужели ты сомневаешься в том, что тебе принесла сорока на хвосте?

— Если бы поверил этой сороке — не пришёл.

— Странно как-то. Народ поверил, а ты — нет? Даже матери своей не поверил?

— Это так, даю честное слово. Но чтобы переубедить её и всех остальных, мне нужно знать правду. Тебе я верю, ты ни в чём не виновата. Я хочу объяснить людям, что они заблуждаются.

— Почему же ты сразу не пришёл, если захотел разобраться? Совесть мучила?

Сергей задумался, ответил не сразу.

— Сомневался.

Катерина досадливо качнула головой.

— Нет-нет, ты не так меня поняла. В слухи я не верю, это правда. Сплетни с самого начала не воспринимал. Сомнения были в результатах операции.

— Какой операции? — недоумённо спросила Катерина.

— А ты что, не знала? У меня была операция на позвоночнике.

— Откуда же мне знать? Ты где-то потерялся, ни звонка от тебя, ни письма. Новостей в мой дом никто не приносит. Что мне оставалось думать? Надкусил плод и бросил. Несъедобным он тебе показался. Пострадала, поплакала, да и смирилась со своей участью. Не я первая, не я последняя.

— Всё обстоит не так, Катя. Совершенно не так. — Сергей сглотнул появившийся в горле комок. — Я занимался в секции рукопашного боя. На соревновании получил травму позвоночника, мог остаться инвалидом на всю жизнь. Спас меня брат, Николай. Он хирург, живёт в Москве. Прооперировал меня в своей клинике, поднял на ноги. Но я продолжал не верить в свое излечение. Думал, проснусь как-нибудь утром и не смогу встать с постели. Мне даже сон однажды приснился. Я видел тебя здоровой и весёлой, а себя на инвалидной коляске. Не по себе стало. Вот и сомневался до сегодняшнего дня.

— А что произошло сегодня? Почему именно сегодня ты прозрел? — спросила Катя насмешливо.

— Выслушал от матери много нелестных слов в твой адрес и понял, что пришло время объясниться.

Катя отложила платок, заговорила с горечью и укоризной:

— Не выкручивайся — не поверю я твоим словам. Вспомни, как мы расставались. Помнишь, что ты мне обещал?

— Чтобы не случилось — мы всегда будем вместе. Вот мои слова. Сегодня я пришел к тебе, чтобы повторить их.

— Пришё-ёл… — с растяжкой произнесла Катя. — Стоило ли возвращаться из жалости? Жалость — не любовь, ты это прекрасно понимаешь. Её ненадолго хватит.

— Не из жалости вовсе появился я здесь. — На щеках Сергея заходили желваки, губы плотно сжались, он шумно вздохнул и выпалил:

— Люблю я тебя, Катя! Понимаешь? Люблю и не мыслю другой женщины рядом с собой!

Катерина замерла и сидела, не шевелясь, будто не расслышала горячих слов Сергея. Лицо её медленно наливалось пунцовым оттенком. Она опустила голову, упёрлась подбородком в колени и вдруг заплакала — тихо, беззвучно. Слёзы катились по щекам ручьём, Катя не вытирала их. Горечь обид, унижений, скопившихся в ней за последнее время, выходила сейчас наружу, как бы очищая организм от ненужных примесей. Она встала и ушла во двор. Оттуда донёсся стук рукомойника — Катерина умывалась.

Сергей взял лопату, спрыгнул в яму. Земля была мягкая, податливая. Лезвие лопаты легко, без особых усилий резала её, отваливая громадные куски.

Он много успел отрыть, пока отсутствовала Катерина. Стоял в колодце в полный рост и видел лишь лоскуток чистого ярко — голубого неба. Неожиданно на этом фоне появилось лицо Катерины. Оно светилось счастливой улыбкой, и только тёмные тени вокруг глаз напоминали о том, что она плакала.

— Кто тут временный? Вылазь! Отдай лопату и власть!

Чувство глубокой нежности переполнило Сергея, оно неудержимо рвалось наружу.

— Подай мне руку, — попросил он.

— Ага, уработался, выбраться не можешь?

Катерина наклонилась, протянула руку. И тут Сергей, не сознавая, что делает, потянул её на себя.

— Ой! — испуганно вскрикнула Катерина и очутилась внизу в объятиях Сергея.

— Я люблю тебя, Катя, — шёпотом произнёс Сергей и жадно поцеловал в губы.

— Люблю, — повторил он твёрдо, — и останусь у тебя… доделывать колодец. Не гони меня…

Катя смущённо поникла, глаза полузакрылись, и вдруг стремительно обвила его руками за шею, уткнулась в плечо, затихла. Надломленная душа её давно обессилела, истосковалась без ласки и внимания и вот теперь, после горького одиночества, дождавшись, наконец, женского счастья, словно губка впитывала эти чувства. Упругое, разом воспламенившееся тело затрепетало в объятиях Сергея.

— Я уже перестала верить, что ты вспомнишь обо мне, — еле слышно, на ухо, будто кто-то мог её подслушать, произнесла Катя. — Думала, испугался, услышав небылицы Кутеихи, отвернулся от меня, как все поселковые. А сейчас… сейчас я поняла, что ты — мой, и только ты один будешь моим защитником. Правда?

— Правда, Катюша. Конечно же, правда.

Сергей обнял девушку ещё сильнее и почувствовал, как толкается её сердце. Точно туман выпал перед его глазами. Он отыскал её губы, они обожгли его своим жаром…