В крови

Катерина наклоняется и поправляет одеяло на груди Афины, подтыкает его. Она кажется нереальной, привидение, мелькающая память о женщине, и Катерина откидывает волосы Афины с лица. Милое личико, овальное, с гладкой кожей, светлые брови, покатый нос. Но ее глаза сияют, как лунный свет. И смотрят на то, что может видеть только она.

Афина поднимает руку, и Катерина вкалывает ей снотворное, следуя инструкциям Алекса, которые тот дал во время разговора. Веки Афины закрываются. Светлые ресницы подрагивают.

— Fi la nana, e mi bel fiol, fi la nana, e mi be fiol, — мягко поет Катерина, голос у нее более хриплый, чем у мамы, но такой же сладкий.

Шепот Афины затихает. Все.

Катерина заканчивает колыбельную, затем выходит из комнаты, тихонько закрыв за собой дверь. Она покидает коттедж, слова Афины спиралью вьются в голове, как бесконечная лестница, и замораживают кровь — с Данте мы будем едины, святая троица.

Расслабившись в кресле, Катерина поднесла бутылку SoBe ко рту и допила чай. Хотелось дать Афине смертельную дозу снотворного, но честь этого не позволила. Лайонс выполнял свою часть соглашения, она — свою.

Но теперь обязательство было выполнено.

Что бы близнецы не планировали для Данте, этого никогда не случится. Они не проживут так долго, чтобы успеть нанести ему вред. Катерина удостоверится в этом.

В конце концов откроется, что Бек мертв, и что Катерина покончила с негодяем. Произойдет одно из двух: ее назовут изменницей, за что придется поплатиться жизнью, и за ней начнут охотиться лучшие; или страх от того, что может сделать Рената Алесса Кортини, страх адской бури, которую она обрушит на ТО, если что-нибудь случится с Катериной, побудит ее работодателей искать другой путь.

Не имеет значения, что будет в итоге, Катерина знала, что придется оглядываться через плечо и наблюдать за своей спиной в течение следующих лет. Многих-многих лет. Некоторые из ее скоро бывших работодателей имеют действительно долгую память.

Катерина поставила пустую бутылку SoBe на стол и поднялась. Пройдя в ванную комнату, она включила душ и разделась, ожидая, пока вода нагреется, аккуратно сложила одежду и убрала ее. Она шагнула в душ, горячая вода смыла напряжение в мышцах и усталость в конечностях. Пар вился в воздухе. Когда она наклонила голову назад и намочила волосы, картинка из увиденной видеозаписи мелькнула в голове.

Энергия, окутывающая Данте, бьет по телу Джоанны из множества разных точек. Вырывается из ее глаз. Из ноздрей. Кричащего рта. Она разделяется на ленты, мокрые и блестящие. Энергия Данте распускает Джоанну по нитям. Отделяет каждый элемент ее плоти.

Разрушает ее.

Джоанна Мур проливается на кафельный пол, ее крик заканчивается бульканьем.

Энергия продолжает вырываться из Данте, щелкая, словно кнуты, в воздухе, и изменяет все, чего касается. Стойка превращается во вздутые лозы, густо усеянные шипами; пистолет Джоанны соскальзывает в гущу лоз.

Красивое лицо Данте выражает экстаз. Он закрывает глаза и дрожит, в то время как энергия выплескивается из его тела, огонь исходит из рук.

Дрогнув, энергия и свет отступают, исчезают. Данте опускает руки. Открывает глаза. Он смотрит вниз на мокрые нити, что когда-то были Джоанной. Пинает их сапогами. И уходит.