В краю солнца

Тесс стояла на пороге детской и улыбалась маленьким чао–лей, желая их успокоить. Однако Чатри, похоже, не был уверен, могут ли они воспользоваться нашим гостеприимством.

— Нам нужно найти отца, — сказал он.

— Искать лучше утром, — бодро ответила Тесс.

— Джа? — произнес он, вопросительно глядя на Кай.

«Сестра?»

Девочка быстро приняла решение.

— Спасибо, — сказала она моей жене, потом ободряюще кивнула мальчику и проговорила: — Банг.

«Брат».

Однако к кровати они так и не приблизились. Тесс улыбнулась им и закрыла дверь. Мы еще немного постояли, различая за стеной их приглушенные голоса, а потом поспешно ушли, как будто невольно подслушали чужую молитву.

Держа на руках Мистера, я поцеловал жену и детей — Кива и Рори лежали по бокам от Тесс, так что места в кровати больше не было, — и пошел спать на веранду.

В темноте кипела работа: беженцы обрывали с пальм листья и раскладывали их на земле вместо постелей. Я предоставил Мистеру устраиваться на старом кресле из ротанга, а сам спустился с крыльца, желая помочь. К моему удивлению, мне приходилось напрягать все силы, чтобы оторвать от ствола особо крупные листья, иные из которых были величиной с человека.

В итоге мы собрали больше листьев, чем нужно. Люди начали устраиваться на ночь. Я по–прежнему держал в руках последний пальмовый лист. Внезапно я почувствовал, какой он удивительно мягкий, и меня охватила слабость. Тогда я положил его на землю, лег, и меня непреодолимо потянуло в сон.

В воздухе пахло жареным хлебом и чесноком. Глаза закрывались. Я знал, что, несмотря на хрупкие огоньки свечей и ослепительно–белое сияние луны, скоро наступит тьма.

Я с криком проснулся посреди ночи; рядом лежала Тесс, прижавшись ко мне всем телом, изгиб в изгиб. Во сне она легко положила руку мне на плечо, и это меня успокоило. Я повернулся к ней, но она тоже перекатилась на другой бок, и я заснул, уткнувшись лицом ей в волосы. Когда я проснулся второй раз, небо все еще было черным, луна и свечи погасли, а Тесс ушла обратно к детям, словно знала, что больше кричать я не буду.

18

Шум моторов разбудил меня еще до рассвета.

Я встал и, пробравшись между спящими на земле людьми, спустился к шоссе.

Мимо проехал пикап, до отказа набитый молодыми фарангами и багажом. Потом еще один. Дорога была запружена грузовиками, такси, скутерами, мотоциклами — самыми разными мотоциклами, от маленьких японских рисомолок до огромных «Харлеев». И весь этот поток транспорта, вся эта разношерстная процессия, в которую затесался даже одинокий тук–тук, двигалась на север — в аэропорт.

Я поднял руку и закричал, но никто даже не посмотрел в мою сторону. На всех лицах читалось только животное стремление убежать. Оно было и во мне, это стремление оказаться как можно дальше отсюда, этот страх, лишающий способности думать.

Я внимательно следил за потоком транспорта. Когда мимо проехал очередной пикап, за которым следовала только стайка скутеров, я поднял руки и шагнул на дорогу. Прямо передо мной затормозила старенькая «Веспа» — так резко, что мне в ногу ткнулось переднее колесо.

— Прошу вас… — проговорил я, не опуская рук.

— Убью, сука! — заорал мужик на скутере, размахивая кулаком у меня перед носом. Судя по акценту, американец. — Ты вообще говоришь по–английски, придурок?

— Прошу вас, — повторил я, — объясните, что случилось.

Он уставился на меня и медленно разжал кулак.

— Что случилось? Ты спрашиваешь, что случилось?

— Да, — кивнул я. — Я не знаю, что это было.

И он объяснил:

— Землетрясение. На дне Индийского океана. Самое сильное за сколько–то там лет. Чуть ли не за всю историю мира. Так по Си–эн–эн сказали. А после землетрясения началось цунами.

— Цунами? — растерянно переспросил я.

— Да вода же, е-мое! Мужик, ты что, совсем? Ты воду видел?

— Да, я видел воду.

— Ну вот, — кивнул американец, немного успокаиваясь. Говоря, он все время переводил взгляд с меня на дорогу и обратно — явно прикидывал, сколько еще это продлится. — Вода хлынула на берег. Досталось всем: Индии, Шри — Ланке, Мальдивам, Индонезии, Малайзии, Таиланду…

Я по–прежнему не понимал — не мог вместить в себя весь ужас случившегося.

— Значит, пострадал не только остров?

Американец рассмеялся:

— Нет, приятель, не только остров — и не только Таиланд. — Он взглянул на поток транспорта и завел мотор «Веспы». — Скорее уж, весь мир.

Я быстро шагал по грунтовой дороге. За деревьями виднелось море — плоское, неподвижное, похожее скорее на озеро, чем на часть океана, скорее на камень бирюзового цвета, чем на воду. Но я помнил о течении, из–за которого туристы опасались плавать вдоль берега Май — Кхао, о серферах, приезжающих на юг Пхукета ради больших волн, а главное — о белом гребне пены на горизонте.

А я‑то наивно верил в доброту природы… Дурак! Самоубийца! Я долго стоял и смотрел на море, дрожа от страха и злости, а потом бросился к дому.

Я вошел в комнату — Тесс и дети еще спали, — вытащил из шкафа чемодан и принялся швырять в него одежду — свою одежду, ее одежду — словом, все подряд. Не важно, что мы заберем, а что оставим — главное, заполнить скорее чемодан и начать действовать.