В краю солнца

— Надо уезжать, — сказал я.

Тесс пошевелилась, села и тут же спряталась обратно под простыню. Под боком у нее сонно замычала Кива. Рори спал без задних ног.

— Я серьезно, Тесс. Надо выбираться отсюда.

Она снова села в кровати.

— Я ходил на шоссе, говорил с одним человеком. Ты представить себе не можешь, что случилось. И не только на острове — во всем мире!

Тесс откинула простыню и перелезла через Рори, потом подошла и положила руку мне на плечо.

— Том, — проговорила она, — перестань.

На секунду я остановился и посмотрел на нее.

— Мы должны остаться, — сказала Тесс.

Со стороны дороги доносился шум транспорта. Небо начинало светлеть. Я вновь принялся собираться, хотя сборами это назвать было трудно: я просто запихивал в чемодан все, что попадалось под руку, и уже заполнил его почти доверху.

— Нет, — ответил я, — нужно ехать.

Тесс вытерла пот со лба. Дом не успел остыть за ночь, и в спальне нечем было дышать.

— Мы должны остаться, — повторила она. — У этих людей ничего нет. Господин и госпожа Ботен потеряли все. Дети, которые спят в соседней комнате, тоже. У многих нет вообще ничего.

— У нас тоже ничего нет! — ответил я так громко, что Кива проснулась и села в постели, протирая глаза.

— У нас есть вода, — возразила Тесс.

Я ушам своим не поверил.

— Что случилось? — пробормотала Кива.

— Так мы поэтому должны остаться? — спросил я. — Потому что у нас есть несколько бутылок воды? Потому что шофер что–то напутал и вместо двадцати упаковок мы получили двадцать поддонов?

— Если все действительно так плохо, как ты говоришь, скоро начнется эпидемия.

— Это не повод оставаться. Это повод сейчас же ехать в аэропорт.

— Чистая вода спасет от холеры. Дизентерии. И от других болезней тоже.

— Ну так раздай воду, и поехали! — взорвался я. — Воды мне не жалко!

— Пора вставать? — спросила Кива.

— Нет, ангел, — ответила Тесс. — Спи дальше.

— Да, вставай, — перебил я. — Иди к себе в комнату, возьми рюкзак и собирайся.

— А Кай и Чатри уже проснулись?

— Кива! — взмолился я. — Просто делай что велено, очень тебя прошу!

Кива посмотрела на мать, широко зевнула и вылезла из постели.

— Вот только ты велишь мне одно, а мама — другое, — пробормотала она и поплелась к себе в комнату.

Внезапно заработал кондиционер. Послышался мерный гул, я ощутил порыв холодного воздуха и увидел, что Тесс улыбается.

— Том, — сказала она, — все будет хорошо. Неужели я бы осталась, если бы думала, что детям грозит опасность?

— Все уезжают. Все иностранцы.

— Пусть уезжают, — ответила Тесс. Ее лицо помрачнело. — А мы останемся. Мы не будем больше убегать.

— То есть?

— В конце концов нам придется решить, создадим мы себе где–нибудь настоящий дом или так и будем всю жизнь перескакивать с места на место.

За стеной звучала приглушенная тайская речь — Кай и Чатри проснулись. Потом донесся голос Кивы.

— Думаешь, их отец вернется? — тихо спросила Тесс.

— Нет. И это ужасно. Но при чем здесь ты?

Рори застонал во сне, и мы оба посмотрели на него.

— Я учу этих детей, — ответила Тесс. — Вот при чем.

— Несколько бесплатных уроков английского еще не делают тебя их опекуном.

— Я имею в виду не только английский.

— Выходит, мы остаемся, чтобы ты могла поиграть в учительницу с местными детьми?

Первая вспышка злобы.

— Это для меня не игра. Это мое предназначение.

— Тесс, — умоляюще произнес я, — пожалуйста, давай уедем.

Она взяла меня за плечи и попыталась объяснить еще раз:

— Послушай, человек уезжает в другую страну не для того, чтобы стать кем–то другим, а для того, чтобы стать собой. Стать тем, кем не мог быть у себя на родине. Тем, кем всегда хотел.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Нет, понимаешь. В Англии нам не давали стать собой, а здесь ты можешь быть хорошим человеком, Том. Знаю, что можешь. И это главное, почему я хочу остаться.

Рори сидел в постели и тер глаза.

— Мне собирать вещи? — спросил он.

Прежде чем кто–нибудь из нас успел ответить, в комнату влетела Кива.

— Идем скорее! — закричала она. — У соседей заработал телевизор!

Ботены смотрели местный канал и даже не оглянулись, когда мы вошли и встали у них за спиной. На экране молодая тайка прикалывала к доске объявлений фотографию молодого тайца.

Потом камера отъехала назад и стало видно, что на этой бесконечно длинной доске висит уже много фотографий. На них позировали люди самых разных национальностей, и сразу бросалось в глаза, что у них счастливые лица. Там были снимки, сделанные на дне рождения, на свадьбе, во время отпуска. На некоторых иностранцы стояли на фоне наряженных елок, и никто не смог бы определить, сфотографировали их в другом году и на другом краю света или здесь, на острове, за день до катастрофы. Все возраста, все оттенки кожи, и все улыбаются.

К горлу, к носу и глазам подступили рыдания, словно я наглотался грязной воды и теперь она рвалась наружу.