В краю лесов и озер

— Ну, как улов? Клевали щуки? — нетерпеливо спросил Федор.

— Клевали. Одну, килограмма на два, с жерлицы снял да трех кружками наскреб. Из них есть «старушка» — килограммов на шесть! А разной мелочи мало, — ответил Ефим.

— Вот и хорошо. Хватит нам! — сказал Федор, вытягивая нос лодки на берег.

— А где тебя черти весь день носили? — вдруг недовольно обрушился на друга Ефим. — Уехал и как сквозь землю провалился!

— Знаешь где, — спокойно объяснил Федор, — с браконьерами проваландались. Здорово, брат, получилось. Тридцать две сети забрали и полтора центнера рыбы! Молодец Костылев. Вот мужик! Я и не думал, что он такую войну ведет на озерах с разными прощелыгами.

— Что толку? Завтра новые появятся!

— Нет! В поселковом Совете Костылев при мне двух мужиков проинструктировал и вручил им удостоверения общественных инспекторов. Теперь озеро под контролем! — ответил Федор. — Что, уху будем варить или как?

— Какая теперь уха. Чайку попьем, да и в путь. Сам знаешь, какая разбитая дорога!

...Через полчаса друзья выехали в поселок. За распашными веслами уселся Федор. Ефим с кормы забросил в озеро дорожку.[7]

— На счастье... Может, какая щучонка и попадется! — сказал он.

У „КРОХАЛЯ“

В 1928—1929 годах летом и зимой мне довелось работать в рыбохозяйственном отряде Башкирской экспедиции Академии наук СССР. Экспедиция изучала озера Аргаяшского кантона.[8] Обследовались также и водоемы Ильменской группы.

Зимой мы передвигались в специальном вагончике с окнами и печкой. Все пробы воды и грунтов, а также ловлю планктона производили через особый люк в половицах вагончика. Тепло и удобно!

А летом, как кочующие цыгане, от озера до озера перевозили большую лодку, груженную личными вещами, продуктами, экспедиционным снаряжением и материалами. Наш «швертбот» с распашными веслами и мачтой для паруса свободно поднимал всю экспедицию из пяти человек.

Работа нас захватывала. Мы открывали тайны уральских озер, а в них нуждались рыбохозяйственные организации, чтобы правильно вести добычу и разведение рыбы.

Не всегда хорошо получалось у нас с выловом рыбы для исследования. Хотя у экспедиции имелись свои сети разной ячеи, уловы были случайны и часто мизерны. Не зная еще особенностей нового водоема, рыбьих троп, мы частенько ставили ловушки там, где не следует. А нам необходимо было заполучить рыбу с каждого водоема всех пород и возрастов. Поэтому стремились на каждом озере быстрее связаться со всеми промысловиками и любителями. Хороший, знающий рыболов был для нас желанным человеком. Мы искали такой «клад».

Обследовались озера Большое и Малое Миассово соединенные широким протоком. Оставив в палатке двух человек для обработки материалов, мы втроем: начальник экспедиции Подлесный, рыбовод Коля Haдеждинский и я — проводили очередной «разрез» озера. По прямой линии, через каждые пятьдесят гребков парных весел, производили промеры глубин, через сотню гребков устраивали «станцию». Лодка ставилась тогда на якорь, и с нее белым диском определялась прозрачность озера; батометром с разных глубин брались пробы воды для химического анализа; особой шелковой сеткой отлавливался планктон; дночерпателем вынимался определенный по площади квадратик грунта, который затем промывался через грохотки, чтобы получить качественное и количественное содержание организмов дна[9] с данного участка. Проводились и другие наблюдения.

Уже вечерело. Мы торопились закончить разрез и подойти к намеченному каменистому мысу, за которым начиналась Няшевская курья. А из-за леса вы ползала темная туча. Послышались далекие раскаты грома. Набежавший ветер начал сбивать лодку в сторону от линии разреза.

— Бросаем работу, товарищи! Гроза идет, потом закончим. Давайте просчитаем оставшиеся до мыса гребки — и в курью на ночлег. Там должен быть кордон лесничества, — сказал Подлесный.

Мы отсчитали оставшиеся гребки и завернули в тихую курью. А сзади, по озерному раздолью, уже бежали белые гребни волн. В соснах, росших на самой вершине мыса, загудел ветер.

— Нажимай, Коля! — крикнул я товарищу, усевшись напротив и при каждом гребке помогая ему проталкивать в воде длинные весла.

Долговязый и жилистый Надеждинский греб размашисто сильно, умело. Нос «швертбота» легко резал воду. Мы быстро приближались к кордону. Но едва лодка врезалась в песок у пристани, начался дождь. Мы засуетились: что станет с багажом! У берега стояло какое-то строение, а жилой дом кордона виднелся дальше у леса.

— Выносите вещи пока сюда. Здесь баня! — закричал Надеждинский, уже сбегавший к строению. Он подхватил плащ-палатку и постель. Мы забрали остальное и побежали за ним.

Сложив багаж в предбаннике, вернулись к лодке, чтобы прибрать снаряжение и закрыть все брезентом.

В старой бане было чисто, прибрано. Сделана она была «по-белому» и при нужде вполне могла заменить летнее жилое помещение.

— Вот нам и дача! Я занимаю полок[10]. Начальник всегда должен быть выше, — пошутил Подлесный.

— С удовольствием уступаю, — так же шутливо ответил Надеждинский, — на этом полке мне пришлось бы уподобиться складному метру.