В краю лесов

— Не бойся, все идет как по маслу, — заверил он Джайлса покровительственным тоном. — Экие славные у тебя бокалы. Не знал, не знал, что у тебя в хозяйстве столько добра. Люси, — обратился он к жене, — надо бы и нам такие завести.

Окончив игру, он, как хозяин, стал спиною к камину и свысока, точно вещь, оглядев что-то говорившего ему Уинтерборна, заметил:

— Ладная у тебя куртка, Джайлс. И я бы не прочь в такой ходить, да не знаю, где взять. Ну, мне за тобой не угнаться.

Заждавшиеся музыканты из Большого Хинтока выступили вперед и заиграли. Начались танцы. Грейс сделала несколько па и сбилась — за годы разлуки с Хинтоком она совсем забыла фигуры деревенских танцев. Джайлс почувствовал, что все пропало. А Грейс, глядя на движущиеся в старинном ритме пары, припоминала себя в светлой зале просторного дома среди прелестных воздушных подруг, точно эльфы порхавших в облачке легкого муслина; сейчас, должно быть, они далеко, в местах, ничуть не похожих на Малый Хинток.

Какая-то незнакомая Грейс женщина, взяв со стола карты, предложила ей погадать. Грейс согласилась, и женщина сбивчиво и несвязно, извиняясь, что давно уж не пробовала гадать, что-то ей напророчила.

Стоя рядом, мистер Мелбери презрительно комментировал:

— Да что ей гадать? Ее судьбу люди ученые, не тебе чета, предсказали. Знаешь, как они называются? Френологи. А это что за гадание? Столько лет поживешь среди умных людей, разве в Хинтоке чему удивишься?

Наконец подошло время расходиться по домам. Когда Мелбери с семейством откланялись, игроки в углу еще не поднимали голов от карт, успев исчеркать мелом весь столик красного дерева. Ночь была погожая, дорога недальняя, и все трое Мелбери решили прогуляться пешком.

— Хороший парень Джайлс, ничего не скажешь, — сказал мистер Мелбери, выйдя на аллею под своды деревьев, среди которых, точно вкрапленные в узор ветвей, ярко светились звезды.

— Очень хороший, — подтвердила Грейс таким тоном, точно хотела уверить собеседников, что Джайлс ничуть не упал в ее глазах.

Выйдя на прогалину, откуда днем был виден дом доктора, они заметили свет в одном из его окон, хотя было уже далеко за полночь.

— Еще не ложился, — заметила миссис Мелбери.

— Важная работа, стало быть, — отозвался лесоторговец.

— А со стороны подумаешь, нет у человека забот, так хоть поспит вволю. Днем-то его, почитай, и не видит никто.

После событий минувшего вечера особенно приятно было отвести душу разговором об образе жизни мистера Фитцпирса.

— Что странного, что никто его не видит? Какой интерес такому человеку жить в нашей глуши? Ну, да надо думать, он у нас не задержится.

Тут мистер Мелбери снова припомнил Джайлсову вечеринку, и, пользуясь тем, что Грейс ушла чуть вперед, доверительно сказал:

— Что ни говори, а эта жизнь не по ней. Не к тому она приучена. Вот ведь, ничего наперед не угадаешь; думал, пусть учится, по заграницам ездит, вернется — будет Джайлсу хорошая жена, а вышло, что он ей не пара. Черт знает, какая досада! А что делать? Придется ей за него идти, придется… При этих словах за их спиной раздался топот и два голоса, принадлежавшие неразлучным картежникам, во всю глотку завопили на мотив военного марша:

Так пусть она,
Так пусть она
Отправится ко всем чертям!

— Вот, смотри, с кем нас позвали, — с негодованием сказал Мелбери, оборачиваясь назад. — Нам, старикам, что, нас от того не убудет, но Грейс каково — о ней-то он не подумал.

Тем временем обсуждаемый на все лады Уинтерборн бродил по дому, откуда только что убрались последние гости, и с тоской взирал на царивший в нем беспорядок. На кухне он застал Роберта Кридла, — о чем-то размышляя, тот сосредоточенно смотрел на догоравшие в печи угольки.

— Ты, верно, притомился за день, Роберт, ложись-ка спать.

— Да что там, Джайлс, я хотел сказать, хозяин. Хорошо посидеть, когда все дела переделаны.

Думая о своем, Уинтерборн взял кочергу и, наморщив лоб, стал ворошить золу, пока широкий под не стал похож на опаленную зноем Сахару, усеянную огненно-красными камнями.

— Ну что, по-твоему, вечер удался? — спросил он наконец.

— Угощение вышло на славу, это точно. И выпивка удалась, тут меня не проведешь — бочки, какую ни возьми, все гудят. Да, выпивка такая, что лучше не выдумаешь. Крепче меда я во всю жизнь не пробовал. И наливка вишневая хороша. И сидра игристее никто не выгоняет, а уж как я его настоял на спирту да на пряностях, так о том я и не говорю. А яичный флип вышел такой, что хоть сквозь муслин цеди — ни пятнышка не останется. Такой флип кого хочешь развеселит, сам король от него запляшет. Тем, не спорю, тем небось не все по нраву пришлось. — Он кивнул в сторону дома Мелбери.

— Да, боюсь, что тут-то мы и оскандалились.

— Ну, коли так, значит, судьба. И как эту улитку угораздило прямо ей в тарелку попасть…

— Какую еще улитку?

— Да обыкновенную, я, когда тарелку ее выносил, гляжу — с самого края улиточка, маленькая такая, лежит; откуда, думаю, ей там взяться? Должно, с зеленью попала.

— Это еще что за новости? А в зелень она как попала?