В Киеве всё спокойно

Когда Янукович получил все возможные должности и звания, ему осталось только оправдать доверие Кучмы. Он уверенно подтасовал голоса избирателей и выиграл выборы. И все у него уже было «схвачено, за все уплачено», торжествуя, он по главному телевизионному каналу Украины обозвал украинский народ быдлом. Это заявление стало событием дня, затмив собой все остальные, и обсуждалось на все лады, от кухонь и общественного транспорта, до программ новостей телевидения.

В итоге, все сделали вид, что ничего не произошло, и молча, утерлись. Видно «проффесор», так Янукович написал о своем ученом звании в анкете, когда баллотировался на пост президента, в своих определениях бывал не так уж далек от истины. Очевидно, годы, проведенные в тюремных университетах, не прошли для него впустую. Ничего другого от этого народа Альбина не ожидала. Жизнь на Украине окостенела в своей презренной трусливой покорности.

Но тут не обошлось без вмешательства космического разума, неожиданно появился неопознанный летающий объект, по-научному: «НЛО», который круто изменил ход Украинской истории. Вскоре НЛО опознали, оказалось, этот летающий объект был летающим продуктом, точнее выражаясь, куриным яйцом, которым какой-то мальчишка запустил в Януковича, тот с перепугу упал и долго прикидывался убитым, сработал многолетний опыт кражи шапок. В последующем события развивались классически, по Андерсену. У всех будто пелена с глаз упала, и стало видно, что король голый. Вся Украина поднялась и вышла на майдан Незалежности, началась Оранжевая революция против режима Кучмы.

Грязно-серый дым костров и полевых кухонь поднимался над майданом. Среди толпы Альбина увидела Оксамытного в окружении четырех громадных телохранителей. Оксамытный стоял, надувшись, скрестив руки на груди, как Муссолини, и слушал крики выступающих с эстрады ораторов. Обострившимся взглядом Альбина заметила, как его обвисшие щеки вздрагивают в такт рокоту громкоговорителей.

Его караульщики прилежно сторожили тело своего хозяина. Окружив Оксамытного с четырех сторон, они, как роботы вертели головами по сторонам. В этой усердно функционирующей группе было что-то смехотворное. Ей вспомнились облетевшие весь Киев слова одного из прежних охранников Оксамытного, слетевшие с языка в нужный момент: «Я не с ним!..»

Большая голова Оксамытного едва доставала до уровня груди его телохранителей, а одному из них, баскетбольного роста великану, он вообще был не намного выше пояса. Жизнь причудлива, как сон, в ней лилипуты управляют гулливерами. В последнем телефонном донесении Назарий Шуфрич под секретом сообщил ей последнюю жареную новость: из достоверных источников стало известно, что у Оксамытного наследственный сифилис. В устах мерзавца даже правда выглядит ложью, вспомнив об этом, покачала головой Альбина.

Иногда толпа дает возможность уединиться, в толпе легко быть никем. Потерявшись в тысячеглавой толпе, Альбина слушала и не слышала, усиленные мощными динамиками пламенные призывы и не менее пламенные, зажигательные песни. Высосав из нее все силы, То, что повелевало всем этим, насытилось и отпустило ее. К ней вернулось восприятие действительности, заглушив в голове тупую боль от нерешенных вопросов. Невольно прислушавшись, она расслышала, что все время распевается какая-то одна и та же, множество раз повторяемая припевка. Точнее, не припевка, а какой-то негритянский речитатив, в котором повторяется всего несколько слов, что-то наподобие того, что «вместе нас много, поэтому нам за это ничего не будет».

Разом нас багато,
Нас не подалати![29]

Разобрала она, наконец, то, что скандировала толпа. Это причитание, похожее на зомбирующее заклинание, напомнило ей их детский бунт в пионерском концлагере. Пионервожатые, не намного старше, самих пионеров, только и делали, что придумывали наказания для своих поднадзорных, одно, унизительнее другого. Начался бунт, который закончился предательством и поражением.

На лагерной линейке, где отряды были выстроены в каре, Альбину торжественно исключили из Всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина. В то время в рядах организации состояло двадцать миллионов членов, убытия одного из них, никто не заметил, как в песне поется: «Отряд не заметил потери бойца…» Для нее же, это было потрясением. Тот, кто через это прошел, не может остаться прежним. И она уже никогда не смогла быть такой, как была, ‒ «как все». Наученная горьким опытом, Альбина никогда больше не вступала в борьбу ни за чьи права, кроме своих собственных.

Уже подростком она недоверчиво относилась к народным массам, особенно, к толпе. Ей непонятно было, почему разумный человек, угодив в толпу, превращается в скота. Когда же Альбина лучше узнала жизнь, к народу, ‒ этому панурговому стаду, она не испытывала ничего, кроме презрения. Прошли годы, десятки лет, не осталось ни пионерского лагеря, ни тех, кто помнил об этом, но зло, которое они посеяли, укоренилось в ней навсегда.