В Киеве всё спокойно

Инженер человеческих душ в вышитой украинской сорочке, дико уставился на своего интервьюера и ответил:

– Я, как лавреат, сейчас работаю над изобретением новой буквы. Наразі[21] изобретю, то есть изобрету и вделаю ее в наш алфавит. Нам нашу мову развивать надо, а то она у нас занепадает из-за москалей. Это буква будет наподобие иероглифа, в виде этакого апострофа. Он, этот иероглифоподобный апостроф, будет многофункциональный, как мужской половой член. И этот член… То есть, наш новый членообразный апостроф будет иметь много значений, в том числе, и «Пошел ты на х…!» Улавливаете мою мысль? Хорошо улавливаете?..

Альбина выключила телевизор и плотнее закуталась в теплый кашемировый халат. Вчера она ездила продлить визу, и ей все время казалось, что кто-то рассматривает ее со спины. Она несколько раз незаметно проверялась, но ничего подозрительного не заметила. И все же она чувствовала на себе чей-то неотвязный взгляд, он лежал на ее плече, как чья-то невидимая длинная рука. Ей казалось, что эта рука и сейчас тянется к ней.

Нужно поскорее согреться и унять охватившую ее внутреннюю дрожь. Она открыла буфет, налила и выпила рюмку коньяка, закусив ломтиком лимона, предварительно обваляв его в сахарной пудре. Но вместо коньяка в графин кто-то налил коричневого цвета безвкусную жидкость. Вот это да! Не сон ли это наяву? Лишь после до нее дошло, что и вкуса лимона она тоже не почувствовала, все было до отвращения пресным.

«Так не пойдет», – прошептала она и закашлялась сухим надсадным кашлем. Надо что-то делать с этой внезапно появляющейся сухостью в горле, она всегда сопровождается мучительным кашлем. Эта сухость, как живая затаилась у нее в груди, подстерегая момент, чтобы царапая ее изнутри, сдавить ей горло. Однако коньяк, принятый натощак, подействовал, сковывающая ее стынь незаметно ушла вместе с трясучкой, живительное тепло ласково окутало ее и ей показалось, будто все в ее жизни опять стало на свои места. Она хотела уж было связаться со Склянским, но тут раздался рингтон ее мобильного телефона, Склянский позвонил ей сам.

– Нам необходимо встретиться, срочно, – раздался торопливый голос Склянского.

– На том же месте, через час, – ответила Альбина.

И суток не прошло, как она с ним виделась, и ничего путного он ей не сообщил, но и по телефону говорить упорно отказывался. Уж не влюбился ли он в меня, невзирая на преклонный возраст? Нет, он влюблен в меня давно, с нашей первой встречи. Оба об это знаем. Перестраховывается старик. Стареет.

– Нет, там нельзя. Я рядом. Назовите другую точку, – возразил Склянский. Это уж было совсем не комильфо.

– На набережной озера у моего дома, напротив евангельской церкви, через пять минут, – сразу же предложила Альбина.

– Принято, – сказал Склянский и первым дал отбой. Склянский всегда помнил, что «выход на связь» один из самых опасных моментов в работе разведчика.

Пройдя в конец двора своего дома, Альбина спустилась по ступеням на набережную озера «Голубое», одного из самых живописных озер Киева. Трудно сказать, когда это озеро красивее, летом или зимой, а может быть, осенью? Здесь красиво всегда, и когда идет дождь, и когда метет снег. В недвижимом зеркале озера отражаются берега и голубое киевское небо, а вокруг липы и развесистые плакучие ивы склонились у воды. Чем-то они напоминали ей расчесывающих косы девчат, тоскующих о том, что было или не сбылось, и вряд ли сбудется. А в час цветения лип их кроны всегда гудят музыкою пчел и все вокруг пахнет медом. Сейчас декабрь, деревья оголены, лишь одна сердцелистая липа стоит одинокая, одетая в сухие листья. До чего грустно слышать шелест мертвых листьев на уснувшем дереве.

Медленно прогуливаясь со Склянским, Альбина с душевным подъемом смотрела по сторонам, она уже не могла и вспомнить, сколько лет она сюда не приходила, а ведь вся эта красота жила в двух шагах от ее дома. Она опьянела от безмятежной красы притихшего зимнего озера. Подошвы ее туфлей стали прилипать к бетонным плитам набережной, когда она услышала:

– Из Москвы пришла достоверная информация. Выяснилось, что Напханюк бывший оперативный сотрудник Российской ФСБ, – как всегда кратко докладывал Склянский.

– Его настоящая фамилия Проскуратов. Из ФСБ в звании майора он перешел в Центральное бюро Интерпола в России. Работает у нас под прикрытием, выдает себя за содержателя контрабандного канала. Имеет разведзадание отслеживать экспорт оружия, наркотиков, радиоактивных веществ и технологий двойного предназначения из Украины на Запад.

Она приняла эту новость сдержанно, не теряя самообладания. Жизнь Альбины и раньше была полна превратностей, ее трудно было застигнуть врасплох.

– Я изменил место встречи, так как заметил, что за мной следят. Кто именно, мои старые или новые знакомые, пока не разобрался, – добавил, как гвоздь в крышку забил, Склянский.

– С Напханюком все ясно. Прослушивание и наблюдение за ним надо немедленно снять. Я вам очень признательна. Подумайте, как отблагодарить вашего московского друга.