В другой раз повезет

— Или, допустим, дело все-таки не в тебе, — не удерживается Зоя, как происходит всякий раз, когда об этом заходит речь.

Мама делает вид, что не слышит.

— Зоя, тебе чего налить? — интересуется дядя Марвин.

— Того же, что и тебе.

— У него двойной виски, — сообщает Зоина тетка Лидия.

— Меня устраивает, — говорит Зоя.

— Лапушка, давай садись, отдохни, — предлагает Ларри. — Ты же столько работаешь.

— Мы тебя почти не видим, — добавляет Джуди.

Зоя наживку не заглатывает. Она всегда пытается жить здесь и сейчас, но здесь и сейчас мама уже начала действовать ей на нервы. Она выбирает место в углу гостиной, подальше от безумств под елкой, где четырехлетние близняшки — дочки ее кузины Марианны — вытаскивают оберточную бумагу из мусорной корзины и рвут ее на мелкие кусочки наподобие конфетти. Рисует картину будущего, воображаемого будущего, в котором она проводит Рождество на пляже с кем-то, очень похожим на баристу из «Мейнлайн».

Мужа Марианны Девлина она игнорирует, что совсем несложно, потому как Девлин сам игнорирует всех — самозабвенно общается со своим айфоном, отворачивается от собственных детей с видом, недвусмысленно гласящим: «Не моя проблема».

Появляется дядя Марвин с ее бокалом.

— Счастливого Рождества! — говорит он, чокаясь. Он сильно вспотел.

— Ты нормально себя чувствуешь, Марв?

— А то, — говорит он. — Велика беда, что в доме плюс миллион градусов.

— Я индейку готовлю, Марвин, — объявляет Джуди. — И если ты собираешься ее есть, кончай ныть.

— Да ты не обращай на меня внимания, — советует Марвин. — Я всего-то умираю от теплового удара.

— А ты выпей, — подает мысль Лидия. — Хотя, впрочем, ты и так пьешь.

— Мам, прекрати, — укоряет ее Марианна, старшая из двоюродных сестер Зои. — Рождество же.

— Так и я о том же, — откликается Лидия.

— Мам, тебе там помочь на кухне? — спрашивает Зоя. Страсти в комнате накаляются, причем не самым приятным образом. Ей очень хочется что-нибудь порубить, построгать.

— Понятное дело, — отвечает Джуди. — Лидия, за гостиную отвечаешь ты.

Судя по тону, она совсем не уверена, что Лидия справится. Когда Ларри только начал ухаживать за Джуди, Лидия высказывала неудовольствие тем, что братец ее спутался с женщиной без профессиональных амбиций и феминистских убеждений. Минуло почти полвека, но Джуди по-прежнему пылает тихим негодованием.

Стук в дверь. Зоя встает.

— Я открою. А потом прямо к тебе, мам. Отворяет Заку.

— Вернулся, — говорит она. — Я бы на твоем месте еще подумала, стоит ли.

— Как Ричард? — спрашивает Зак, снимая куртку.

— Нормально. Ужинает у двоюродных.

— Ты же сказала, что у матери.

— Они вместе поехали к двоюродным.

— Ты бы определилась с сюжетом.

— Ты бы не лез не в свое дело.

— А может, я хочу.

Зоя вытягивает руку, чтобы крепко ущипнуть своего противного младшего братика, он в ответ щиплет ее еще сильнее.

— Ай, — пищит она.

— Я теперь спортом занимаюсь. Нашел себе такой новый наркотик.

— Молодец, Зак. Просто молодчина. — Пауза. — А пишешь?

Нужно ли спрашивать? Стоит ли?

— Смотря что ты имеешь в виду под «писать», — отвечает Зак.

Зое остается надеяться, что в поисках вдохновения он не роется в семейном альбоме. Зак — до определенной степени знаменитость в телевизионном мире, автор сценария к расхваленному критикой психологическому сериалу «После революции»: он шел три сезона, неуклонно теряя популярность. А начиналось все весело, бодро, а также — по мнению всех представителей семейства Хеннесси — с недостаточно завуалированными отсылками к Лидии и ее детям.

Зоя хорошо помнила, как первое же искушение затмило весь здравый смысл Зака, и без того некрепкий. Лидия — типичная феминистка. За спиной у нее — демонстрации, выступления, отсидки во всех значимых местах. Ее лицо красуется на значках, плакатах и телеэкранах. Притягательный персонаж — что с несколько избыточным успехом продемонстрировал в своем сценарии Зак. Жизнь Зака изменилась в одночасье: он ваял пилотники в своей убогой квартирке — и вдруг шагнул в круг знаменитостей, а они ему навстречу. Последовали номинации, роскошные отпуска, подружка из селебрити, легкие наркотики. А потом — ряд отказов, расставание с подружкой, попавшее во все таблоиды, лечение в каком-то реабилитационном центре и возвращение в родительский дом с обещанием вновь завоевать их доверие и восстановить родственные и дружеские отношения.

— Ты говорил, у тебя появилась мысль по поводу нового пилотника? Про студентов-искусствоведов? Или киноведов?

— Выкинул в мусор. Старье.

— Если подумать, все старье. Талант в том, чтобы рассказать старую историю свежим образом.

— Я сам уже несвежий, — отмечает Зак. — Из глубокой заморозки.

Зоя протирает глаза, чтобы их не закатывать. Миллениальные терзания Зака ее сильно раздражают. Ему тридцать три, долго ожидавшееся золотое дитя, рожденное через девять лет после Зои, — иногда поколенческие различия слишком уж заметны.

— Будет мне кто с ужином помогать? — орет Джуди из кухни.

— Это она тебе, — поясняет Зак.