Читаем В действующей армии полностью

Грустно и главное дело тяжело, тяжело, что чувствуешь себя бессильным сообщить что-нибудь новое, интересное, а составлять из этих «крох», перепадающих на нашу долю известий, при описанной мною обстановке – труд каторжный, да пожалуй и… бесполезный.

Кое-что ещё можно воссоздать в смысле картины боя от раненых солдатиков, но легкораненых быстро эвакуируют в Мукден и Харбин, а здесь, в Ляояне, оставляют лишь тяжелораненых, которых затруднять вопросами жаль.

Замечу, кстати, что есть большая разница в изложении сибирского и русского солдата.

Рассказ последнего всегда точнее и обстоятельнее.

Большинство этих рассказов могут, увы, пригодиться только для истории войны.

Итак бьёшься с утра до вечера в пыли, в жару, в погоне за новостями, а душной ночью пишешь, чувствуя, что у тебя нет для этого ни малейшей почвы.

Тёмная, жаркая, душная ночь глядится в открытую дверь фанзы.

Воздух пропитан каким-то неуловимым, но нестерпимо отвратительным чисто китайским запахом.

Звуки этой ночи тоже отталкивающе неприятны.

Трещат цикады, квакают лягушки и этот негармонический концерт аккомпанируется заунывным звоном гонгов, не то призывающих китайцев к молитве, не то быть может собирающих их на таинственную беседу, и лаем голодных собак.

Говорят, что в кумирнях, под видом молитв, они собираются по ночам для обсуждения вопросов, касающихся не одной религии, но и политики.

Кумирня, в которой живём мы, посвящённая Богу войны, запущена и оставлена и, конечно, ввиду соседства нас, европейцев, не служит местом таких собраний.

Зато она набита китайцами, больными, прокажёнными, которых близость не особенно приятна.

Они собираются в неё со своими «одрами» и покоятся сладким сном у подножие своих идолов.

Иногда сон этот лихорадочен – слышится бред.

А в других кумирнях, быть может, в настоящее время обсуждается отношение к японцам до сих пор мнящих себя победителями.

Недаром они уплачивают корейцам и китайцам за купленный провиант квитанциями будущей русской контрибуции.

Уже ими определена и сумма этой контрибуции.

Пятьсот миллионов иен!

Не понимаю, отчего так мало?..

Определены и условия, которые Япония предложит России, когда та будет просить у неё мира.

Границей России, по мнению японских дипломатов, собственно говоря, должен быть Байкал…

Но Япония снисходительна, она согласится на прирезку России клочка Монголии… пустыни Гоби или Шамо.

Вот с каким великодушным врагом мы имеем дело.

Остаётся только благодарить.

В Маньчжурии же они заведут свои собственные порядки.

Недаром Ояма уже возведён в сан маньчжурского вице-короля.

Кстати об Ояме – он, оказывается, жив и здоров, несмотря на то, что о его погибели телеграфировали во все газеты, а в «Вестнике Маньчжурской Армии» так картинно было описано его самоубийство на гибнущем транспорте, во избежание русского плена.

Остаётся пользоваться слухами, а от этого и происходят сообщения вроде гибели 30.000 японцев во время штурма Порт-Артура.

Оказалось теперь, что 30.000 японцев действительно погибло, за всё время осады крепости.

Кто бросит в нас камень за то, что мы сообщили известие, которое переходило в Ляояне у всех из уст в уста и которое так обрадовало наболевшее истинно русское сердце.

Переходя к текущим военным событиям, могу сообщить, что на юге идут лишь мелкие перестрелки и, как слышно, произойдут некоторые чисто служебные перемены.

Поехал было в Дашичао, но очутился снова в Ляояне и пишу в своей грязной фанзе.

Объясняется это очень просто.

Я вернулся с половины дороги, так как мне на встречу попался поезд командующего армией, который со всем своим штабом ехал в Ляоян.

В Дашичао мне делать было нечего.

Сегодня мне передавали душу потрясающий рассказ.

Источник самый достоверный.

После первого боя под Хаяном в восточном отряде, некоторые раненые русские и японцы, упавшие в кустах, не были усмотрены, а найдены лишь спустя несколько дней, живыми, но с уже загнившими ранами, в которых копошились черви.

Они конечно отправлены были в военный госпиталь.

– Пролежать несколько дней без помощи, голодными… Это ужасно! – воскликнул я.

– Конечно! – согласился со мной присутствовавший при разговоре врач. – Но это безболезненно и неопасно…

– Как не опасно!

– Конечно, рану сейчас же обмоют, дезинфицируют, и опасность зависит только от качества раны… Если же человек остался жив в течении нескольких дней без помощи, то значит рана не особенно опасная…

В этом замечании высказалось высшее хладнокровие врача.

Я не мог рассуждать так и всё-таки повторял, как повторяю теперь:

– Это ужасно!..

По словам того же врача, японцы оказываются очень выносливы и живучи.

В здешнем 13 военном госпитале находится пленный японец, получивший пять ран и одну из них в живот.

Он теперь уже ходит, кланяется, улыбаясь, и благодарит за уход.

Наши солдатики, по отзывам всех врачей, ведут себя героями.

Они прямо-таки, после перевязки даже довольно серьёзных ран, ни за что не соглашаются оставаться в госпиталях и лазаретах.

– Мне уже дозвольте, ваше благородие, к товарищам… – говорят они.

И никакие убеждения на них не действуют.

– Нет, уж дозвольте…

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих кораблей
100 великих кораблей

«В мире есть три прекрасных зрелища: скачущая лошадь, танцующая женщина и корабль, идущий под всеми парусами», – говорил Оноре де Бальзак. «Судно – единственное человеческое творение, которое удостаивается чести получить при рождении имя собственное. Кому присваивается имя собственное в этом мире? Только тому, кто имеет собственную историю жизни, то есть существу с судьбой, имеющему характер, отличающемуся ото всего другого сущего», – заметил моряк-писатель В.В. Конецкий.Неспроста с древнейших времен и до наших дней с постройкой, наименованием и эксплуатацией кораблей и судов связано много суеверий, религиозных обрядов и традиций. Да и само плавание издавна почиталось как искусство…В очередной книге серии рассказывается о самых прославленных кораблях в истории человечества.

Андрей Николаевич Золотарев , Борис Владимирович Соломонов , Никита Анатольевич Кузнецов

Детективы / Военное дело / Военная история / История / Спецслужбы / Cпецслужбы
10-я пехотная дивизия. 1935—1945
10-я пехотная дивизия. 1935—1945

Книга посвящена истории одного из старейших соединений вермахта, сформированного еще в 1935 г. За время своего существования дивизия несколько раз переформировывалась, сохраняя свой номер, но существенно меняя организацию и наименование. С 1935 по 1941 г. она называлась пехотной, затем была моторизована, получив соответствующее добавление к названию, а с 1943 г., после вооружения бронетехникой, была преобразована в панцер-гренадерскую дивизию. Соединение участвовало в Польской и Французской кампаниях, а затем – до самого крушения Третьего рейха – в боях на Восточном фронте против советских войск. Триумфальное шествие начала войны с Советским Союзом очень быстро сменилось кровопролитными для дивизии боями в районе городов Ржев, Юхнов, Белый. Она участвовала в сражении на Курской дуге летом 1943 г., после чего последовала уже беспрерывная череда поражений и отступлений: котлы под Ахтыркой, Кировоградом, полный разгром дивизии в Румынии, очередное переформирование и последние бои в Нижней Силезии и Моравии. Книга принадлежит перу одного избывших командиров полка, а затем и дивизии, генерал-лейтенанту А. Шмидту. После освобождения из советского плена он собрал большой документальный материал, положенный в основу этой работы. Несмотря на некоторый пафос автора, эта книга будет полезна российскому читателю, в том числе специалистам в области военной истории, поскольку проливает свет на многие малоизвестные страницы истории Великой Отечественной войны.

Август Шмидт

Военное дело
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука