В чужом городе

Все с удовольствием вышли. После того, как меня назначили главным конструктором завода, я дал себе слово со всеми быть исключительно на вы и не употреблять матерных слов. Но здесь я не сдержался. Как только дверь закрылась за последним, у меня вырвались крепкие слова, я перешел на ты и наговорил много неприятного.

– Ты, очевидно, плохо помнишь, какие права дал мне министр: если мне кто-то будет мешать, то обращаться лично к нему. Так вот я сейчас здесь, с твоего кабинета, обращусь к министру. И не думаю, что ты после подлости, которую мне устроили, останешься в этом кресле.

– Подождите, подождите, Васильевич, в чем дело? В чем дело?

– Ты из себя строишь интеллигентного человека и на такую подлость пошел!

– Ничего не понимаю, о чем говоришь.

Я уже положил руку на министерский телефон:

– Ах, ты не понимаешь, тогда вызови сюда Коровина и спроси, отремонтирована ли моя квартира и где моя семья.

– Да, наверное… Уж столько времени прошло!

– Да, времени много прошло. Вот вызови его, а я послушаю, вот сюда за ширму встану.

Он нажал на кнопку и попросил:

– Петр Филатович, зайди ко мне.

Через пару минут заходит Коровин. Первую дверь тамбура закрыл, вторую оставил открытой. Как обычно, жует и явно выпивший.

– Отремонтирована квартира для Васильева? – спрашивает его директор.

– А хрен ему не нужен? Квартиру… Нехай поживет в общаге.

– В какой общаге?

– А мы тут с Воробьем и Безмозглым придумали. Пока его нет, выкинули его бабу в мужскую общагу. Нехай там мужики полапают его бабу, и она сбежит.

У меня не хватило выдержки. Я вышел из-за ширмы. Коровин увидел меня, открыл рот, не может понять, откуда я здесь взялся. Ничего сказать не может.

Директор закричал:

– Что?! – схватил калькулятор, а в то время они были увесистые, запустил в него, тот смотрел на меня и не успел защититься – калькулятор попал ему в лицо. Я видел, как брызнула кровь. Я хотел его задушить. Директор заорал:

– Вон!!! – тот попятился, потом развернулся и ударился лицом об открытую дверь, упал, подскочил и выбежал.

Директор плюхнулся в кресло. Я подошел, положил руку на министерский телефон, он посмотрел на меня, посмотрел на телефон, помолчал. Я тоже молчал.

– Не знал. Честное слово, не знал. Не проконтролировал.

Я молчал, держа руку на телефоне. Директор достал бутылку минеральной воды, налил в стакан, выпил, нажал на кнопку:

– Виктор Петрович, зайдите ко мне.

Зашел Виктор Петрович – начальник ЖКХ, мне кивнул, я ему ответил.

– Виктор Петрович, где твой зам сейчас?

– Да у себя.

– У нас в гостиничной квартире есть сейчас кто-нибудь?

– Нет никого.

– Значит так, позвони своему заму, чтоб он сейчас же пошел в гостиничную квартиру навести там порядок. А ты пойди в лабораторию, Людмилу Ивановну знаешь?

– Да, конечно.

– Возьми ее, на моей машине перевезите ее из общежития в квартиру.

– Наконец-то.

– Что «наконец-то»?

– А то: я вам три докладных писал.

– О чем?

– А вы спросите своего помощника, о чем.

– Как?

– Вот и узнаете, как. Я пошел выполнять, – и опять мне кивнул.

Я стоял, держа, как говорится, руку на пульсе – на министерском телефоне. Директор нажал еще одну кнопку, зашел замдиректора по капитальному строительству. В это время попыталась зайти секретарь с главврачом санчасти, директор заорал на них, и они не решились заходить.

– Извините, извините, но у нас несчастье, – закричали они с порога.

– Что за несчастье?

– У коммерческого, – начал говорить главврач, – инсульт, полная парализация левой стороны, и речь отнялась. Что прикажете?

– Что мне приказывать?! Ты главный врач, ты и решай!

– Может его куда-то в область или Москву?

– Никакой области! В общую палату его, как всех, так и его. Ты меня понял? В общую палату! А я проверю.

Главврач и секретарь попятились и ушли. Директор обратился к заму по капстроительству:

– Владимир Петрович, я тебя попрошу, сходи на квартиру, выделенную Васильеву, посмотри, что там, как, ну, не мне тебе объяснять, срок сдачи этой квартиры. Я завтра зайду туда после обеда. Остальное решим там, на месте.

– Хорошо.

Он хотел еще что-то сказать, потом посмотрел на меня и ничего не стал говорить. Я все так же стоял, держа руку на пульсе, произнес:

– Приказ?

– Хорошо, – он сам начал писать, – на кого?

– Коровина – уволить, Безухова – уволить, помощника твоего уволить и докладную министру об освобождении коммерческого от должности.

– Но он сейчас болен.

– Тем более.

Он стал писать, потом спросил:

– Основание?

– Основание? Так и пиши. Саботаж выполнения постановления ЦК и Совмина.

Он поднял на меня глаза:

– Прям так писать?

– А что? При тебе был разговор у министра. Это самый настоящий саботаж.

– Давай какую-нибудь смягчающую.

– Да что хочешь, то и пиши. Но чтобы я этих не видел на заводе – ни Коровина, ни, как ты говоришь, Безмозглого. А того уже бог наказал. И твоего помощника. А кстати, ну-ка скажи помощнику, пусть принесет сюда докладные, которые он не пропускал.

Директор нажал кнопку, зашел помощник.

– Принеси мне докладные, которые писал Виктор Петрович.

– А-а-а, да-да, а-а, вот нет, я их как бы направил Коровину… И там я не знаю, где там у Коровина.