В час ворон

Потому что мне хотелось бы знать, какие именно дела бабуля вела со Стоуном Ратледжем.

Глава 19 Достать кости

Дворники на лобовом стекле с усердием трудятся всю дорогу до дома. Едва мы заворачиваем к моему дому, Рейлин отпускает педаль газа, потому что подъездная дорожка забита машинами шерифа.

— Ты точно уверена, что хочешь этим заниматься?.. — Ее голос звенит особо высоко. Приподнятая бровь насмехается надо мной.

С полсекунды меня терзает соблазн сказать ей давить тапку в пол и гнать оттуда. Но рядом с машиной шерифа стоит фургон коронера. Увидев его, Рейлин подается вперед.

— Я не уверена, что это все ради тебя, — говорит она, вытягивая шею, чтобы рассмотреть, в чем дело. Нам открывается вид на задний двор, и она останавливается.

Маленький трактор вонзает огромный ковш в пропитанную дождем землю за домом.

— Какого черта? — Я выскакиваю из ее машины, чувствуя, как с каждым шагом по подъездной дорожке сердце сжимает дурное предчувствие.

Гидравлический манипулятор трактора отходит в сторону и выплевывает землю из ковша. Затем возвращается в яму зачерпнуть еще.

Неправильность происходящего ослабляет колени. Дождь, деревья — мир съеживается вокруг меня, сам воздух душит.

Дождь стеной льется с жестяной крыши, когда я проскальзываю на крыльцо. Все замерли в мертвенном безмолвии, пока механический монстр терзает землю.

Я молча встаю рядом с бабулей и наблюдаю за немыслимым — они выкапывают дедулю.

Шериф Джонс передает мне сложенные бумаги. Я беру кажущиеся официальными документы и проглядываю страницы.

— Ордер на обыск от судьи, — говорит он, пока я читаю. — Полностью прочитай вслух своей бабушке. Дай мне знать, если есть вопросы. — Он скрещивает мясистые руки, а мы продолжаем смотреть. Я отдаю бумаги Рейлин.

Выкапывать мертвых кажется неправильным, даже нечестивым. Особенно утром воскресенья. Ты укладываешь кого-то в землю и ждешь, что человек там останется. Но ситуация с дедулей меня прямо бесит. Я чувствую, как сжимается челюсть по мере того, как напряжение охватывает тело.

Я хочу, чтобы это прекратилось.

Ноги работают быстрее головы, и я чеканю шаг прямо мимо шерифа к ступеням крыльца, и Рейлин цепляет меня за руку.

— Это случится, — говорит она. В горле у меня встает ком. — Сейчас мы сделать ничего не можем. — Мне хочется сказать, что она ошибается, что я могу остановить это, здесь и сейчас.

Но где-то внутри я знаю, что она права. Этого хватает, чтобы я отступила.

Я кидаю хмурый взгляд на бабушку. Какой бы могущественной она себя ни представляла, остановить их она тоже не может. Может, она никогда и не была могущественной. Может, она просто годами поддерживала и манипулировала моими раздутыми детскими страхами. От этого я только больше ее ненавижу.

Что бы ни убило Стоуна Ратледжа, они считают, что масло пожирателя грехов сыграло свою роль. Шерифу неважно, что у дедули было заражение крови оттого, что оно накопилось в теле за годы заговаривания смерти. Для них все выглядит одинаково. Двое мужчин из очень разных социальных слоев. Самая очевидная связь… я.

Мы вместе теснимся, прячась на крыльце от небесного плача. Я бы что угодно отдала за то, чтобы вернуться в пещеру с Грачом. Заползти в его объятья и притвориться, что этот мир не существует. Только он и я на том маленьком островке счастья, который мы устроили для себя.

Ковш продолжает опустошать мою душу — черпать, бросать.

Черпать.

Бросать.

Черпать — человек, управляющий трактором, останавливается на середине движения и машет шерифу.

Они добрались до соснового ящика. Кровь отливает от лица, и меня бросает в холодный пот.

Щелчком пальцев шериф Джонс направляет двух уже стоящих во дворе мужчин в дождевиках с лопатами, готовых закончить работу.

Кажется, что если кто-то и должен копать, то Могильный Прах. Он уложил дедулю в землю, он должен его и достать. Я оглядываюсь, осознавая, что ни его, ни его пикапа не видно.

Это занимает какое-то время, но они обнажают сосновый ящик, оборачивают вокруг него стропы и вытаскивают из земли. Толстая сосновая доска, покрытая густым защитным слоем лака и масла, не сильно сгнила — Могильный Прах знает, как сделать приличный ящик для мертвеца.

За раскатом грома следует разделяющая небо злая молния.

Дедуля не рад происходящему.

Мужчина вставляет под крышку лом — я задыхаюсь и отворачиваюсь. Будто из-под меня вырывают корни, как из-под дерева в грозу. Рейлин утешающе обнимает меня за плечи.

Сердце сжимается в груди, страшась малейшей улики, которую они могут обнаружить. Что они смогут использовать мой дар против меня же. Могут найти причину навсегда отослать меня.

Потому что я дьявольское отродье. Этот город проклял меня и мою душу давным-давно.

Бабуля просто стоит там в своей слишком свободной белой рубашке, истрепавшейся от времени и работы в саду, потому что она когда-то была дедулиной. Коричневая юбка — тряпка с эластичным поясом. Безэмоциональный мешок с костями, обернутый в ткань, — вот что бабуля из себя представляет. Ее сердце — безжизненный холодный камень, равнодушный к происходящему здесь. Я поворачиваюсь к ней.