В час ворон

Пробегая взглядом по комнате, я останавливаюсь на нераспечатанной посылке под учебниками Дэвиса. Я чуть сдвигаю книги в сторону. На ней не написано, от кого она, но я и так узнаю почерк Адэйр. Нежно-розовая лента крепко обвязывает сверток, заляпанный отпечатками грязных рук Дэвиса. Наверное, он много раз брал сверток в руки, готовясь распечатать, но передумывал. Может, ему стоит сохранить его до следующего дня рождения, как запоздалый подарок.

Старый барный стул поскрипывает, когда я сажусь на него. Я прикладываю холодную бутылку апельсиновой газировки к пульсирующей щеке и пересказываю ему остаток моего приключения с Гэбби.

Дэвис выкатывается из-под машины и пронзает меня внимательным взглядом.

— Гэбби сказала, что стеклянная капля у нее от мертвого оленя. Как это связано с Адэйр? — В его голосе чувствуется злоба.

Он едва держится за тонкую ниточку терпения. Если потяну слишком сильно, она оборвется.

— Ну, — говорю я более мягким тоном, — она была в нашей семье многие годы. Откуда еще Гэбби могла ее взять? — Я поднимаю синюю пробку к свету. — В своей записке Адэйр назвала ее каплей дождя. И Гэбби звала ее так же.

— Ты несешь какую-то бессмыслицу, — рычит он.

— Гэбби несла бессмыслицу, — говорю я скорее себе, а затем открываю пробку бутылки и делаю долгий освежающий глоток.

Снаружи на проржавевшую бочку из-под масла садится ворона и заглядывает прямо в гараж. Я выпрямляюсь, не уверенная, Грач это или обычная ворона. Она принимается клевать крышку бочки, будто пытается до чего-то добраться.

Дэвис кидает на птицу безучастный взгляд, прежде чем скользнуть обратно под машину. Он несколько раз приглушенно ударяет резиновым молотком.

— Я все еще не понимаю, о каком таком «рецепте» она говорила, — говорю я, когда он перестает стучать. — Может, это значит просто что-то увидеть снова. Типа мы видели это раньше, а теперь видим опять.

Ворона остается на месте. Не отрывает от меня взгляда и дважды каркает, будто подзывая. Я спрыгиваю со стула, чтобы посмотреть, что там у нее…

Из-под машины раздается громкий звяк, заставляя меня подпрыгнуть.

— Нашел! — Дэвис выкатывается с драгоценной добычей в руке — палочкой с красной пластиковой бахромой, свисающей с одного конца. Его взгляд цепляется за то, как улетает испуганная ворона, а затем с тревогой переходит на меня.

— Что это? — Я притворяюсь, будто и вовсе не заметила птицу, и подхожу обратно к Дэвису.

— Руль от детского самоката. — Он бросает его в помойную бочку, где лежит остаток самоката, скрученный в крендель. — Мисс Белинда переехала игрушку внучки.

— И это так покорежило ей тачку? — Перекошенный передний бампер криво ухмыляется.

— Ага. — Дэвис натирает руки куском хозяйственного мыла. — Нужно будет заменить бампер. Еще и рулевая рейка погнулась. Ее тоже придется заказать. — Он прислоняется к раковине, вытирая руки испачканной до безобразия красной тряпкой.

— Новый бампер, — говорю я вслух, когда в голове мелькает мысль. Меньше часа назад я лежала на подъездной дорожке у «Сахарного холма», прямо перед машиной Стоуна. На ней не было и царапины. — Эй. Если Стоун сбил на своей машине велосипед, у нее бампер разве не погнулся бы? Как этот? — спрашиваю я Дэвиса. Прежде чем он успевает ответить, я добавляю: — Вообще, если подумать, не помню, чтобы видела какие-либо повреждения, когда прятала банку с проклятьем под его шиной. Странновато, не думаешь?

— Наверное, ее починили. — Дэвис пожимает плечами.

— И почему Лорелей везде ездит на ней? Где ее машина?

Дэвис недоуменно смотрит на меня:

— Кто знает. Может, продала. А может, ты плохо запомнила момент с машиной Стоуна: у нас в тот день в суде других забот хватало. Ерунда. Просто забей.

Только я не могу забить.

— Но это же чушь. Зачем ей продавать хорошую машину? И как это машина Стоуна вообще осталась на ходу после аварии? А я даже не дошла до кулона! — Я открываю рот, чтобы рассказать ему о подвеске с весами правосудия, которая была у Лорелей…

— Чем ты занята? — резко обрывает меня Дэвис, прежде чем я заканчиваю мысль. — Почему все это важно?

— Это важно, потому что… ну, я не уверена, но, думаю, может… — Я замолкаю, увидев, как кривится Дэвис. — Что?

Он опускает взгляд и отводит его в сторону, будто ему больно вести этот разговор, но это необходимо. Я чувствую, как кровь отливает от лица.

Он поднимает глаза с серьезностью, которая сразу накидывает ему лет.

— Я говорил с Рейлин, — со значением говорит он.

— И? — Я устраиваю ладонь на бедре не в настроении слушать лекции.

— Она сказала, что в фермерском домике ты… ты говорила с вороной. — Он берет один из инструментов и принимается полировать его той же красной тряпкой.

А, так вот к чему он ведет. Я сжимаю челюсти и сдерживаю раздраженное ругательство.

— Я сказала ей, что читала вслух.

— Ты ей так сказала. — Он пронзает меня взглядом, явно выражающим сомнение в моих словах.

— У всех детей есть воображаемые друзья. — Я кидаю ему строгий взгляд в ответ.

— В десять, да. Но в двадцать четыре? — Он поднимает бровь.