В бой идут...

— Спасибо за виски, Анатолий Михайлович. Может, хватит уже, а? Давайте я в очередной раз уйду, а вы в очередной раз останетесь. Что там с нашими договорами?

— С договорами все хорошо, — принял предложение волчара. — Я вам все уже сказал — этот раунд ваш. Команду я дал, с минуты на минуту вы четверо получите на мейл сообщение о расторжении контракта. Оригиналы придут по почте на вашу богадельню через пару дней. Но не обольщайтесь — раунд — это еще не вся партия. Принципы у меня, может, и гибкие, но вот память — долгая. Игра еще не закончена, правда не факт, что она будет длинной.

И он демонстративно отвернулся от нас, просматривая что-то в интерфейсе. В наступившей тишине у меня блымкнула почта, сообщая о поступлении нового письма. Письмо, естественно, было от администрации «Второй молодости». Через минуту такие сообщения получили все четверо.

— Нажмите в письме согласие с расторжением договора. Ну что ж, поздравляю, вы теперь вольные люди, — директор так и не оторвался от интерфейса. — Посмотрим, что там у нас. Кредиты не брались, услугами социального магазина пользовались все, кто бы сомневался, долгов нет, снаряжение… О! Прошу сдать выданное из кланхрана снаряжение.

Я сделал шаг вперед и молча положил на стол свою розовую панамку. Анатолий Михайлович посмотрел на нее почему-то с отвращением.

— Камни.

На столе появилась кучка из пяти камней.

— Ну, пожалуй, что и все. Можете быть свободны.

Мы двинулись к двери, и в спину нам раздалось:

— Да, чуть не забыл. Рекомендую поторопиться. Поскольку вы четверо теперь абсолютно посторонние люди, в течение часа вам нужно покинуть территорию «Второй молодости». Иначе ваше пребывание здесь будет расценено как незаконное проникновение в социальную локацию. А это — весьма серьезное нарушение. В зависимости от тяжести содеянного, предусмотрено несколько видов наказания, от социальных работ до стирания персонажей. Указ герцога об ужесточении наказания по этой статье оглашен и обнародован семь минут назад, все в рамках общеигровых норм. Это раз. Высшей судебной инстанцией в нашем герцогстве являюсь я. Это два. А три — новых персонажей без визы «Бигбанка» вы завести не сможете. Есть такой пункт в общем договоре, какой там у него номер, Светлана Сергеевна?

— Восемь-два-четырнадцать, — механически ответила стерва, которая сейчас явно лихорадочно прокручивала в голове варианты.

— Эх, Светлана Сергеевна, Светлана Сергеевна, вам бы другой характер — цены бы вам не было! — директор просто истекал хорошим настроением.

— Мы же не успеем с Митькой! — опробовал себя в роли Капитана Очевидность Товарищ капитан.

— Ничем не могу помочь, закон есть закон, — банкир развел руками. — Да, на магазин время можете не тратить. Он обслуживает исключительно работников локации. Нет, посторонним ничего не продает. Да, и свитки телепортации тоже. Как видите, я играю честно. Вы так и будете здесь стоять? Мне работать надо.

За дверь Сергеевна выскочила первой и сразу взяла за грудки Рукожопа, о котором за напряженностью диалога все забыли:

— Андрей!

Залетчик сразу замотал головой:

— Мне тоже ничего не продадут, я же больше не прикомандированный, у меня срок вышел.

Из-за не успевшей закрыться двери послышалось:

— Именно так.

— Черт! — королева бросила пацана и горохом ссыпалась по лестнице. Мы втроем последовали за ней.

Оказавшись на улице, мы завертели головами, но наша атаманша, бросив: «Сюда!», уже встала на курс.

— Ты уверена? — засомневался Митрич.

— Дебилы, вы что, до сих пор карту не раскрывали?

— А чо ты сразу обзываешься, кто же знал?

Но Сергеевна опять заморозилась, и ответом его не удостоила.

Я поднял голову — у окна стоял Анатолий Михайлович и, улыбаясь, наблюдал за нами.

***

Через пятнадцать минут я в очередной раз сидел на дороге, восстанавливая выносливость, и в очередной же раз взывал к разуму.

— Слушайте, ну это уже просто смешно! Ну вот объясните мне — зачем пропадать всем, если можно откупиться одним человеком?

— Заткнись и не трать энергию! — грубил в ответ Митрич.

— Да пошел ты! Не, ну правда, ну что вы как дети? Вы меня что, в плену у фашистов бросаете? Ну найдут меня, ну выключат — что я, помру без этой игрушки? Семьдесят три года жил и ничего, не похудел даже. Ну глупо же просто. Будете мне по вечерам сказки рассказывать о своем житье-бытье.

— Закрой рот! Русские своих не бросают!

— Сам заткнись, брат-два доморощенный. Свет, ну хоть ты им объясни — даже если вы втроем выйдете до срока, все равно мы его этим умоем!

— Мить, прекрати, — отозвалась Светлана. — Сто раз уже говорили. Ему именно это и надо — чтобы мы тебя бросили. Рациональное, мать его, поведение.

— «Бросили…» — проворчал я, внутренне признавая ее правоту. — Вы меня еще и не поднимали.

— Дайте я его пну? — мрачно потребовала гражданка Динкилякер.

— А это идея! — заорал Митрич. — Не, не пинай! Давай его поднимем! Не, правда, давайте его вдвоем потащим, пока он восстанавливается. Минут пять пронесем, а больше и не надо. Блин, ну что вы тупите, на НВП[54] что ли переноску раненых не изучали? Семеновна, иди сюда! Санитаркой будешь. Руки крест-накрест!