В августе сорок третьего

Фридрих вышел на воздух, где была небольшая площадка, на которой разрешалось курить. Он предпочитал американские сигареты, но сейчас их достать было почти невозможно, в свое время генерала Ольбрихта спасали старые связи в Абвере (он посвятил пару лет службе в военной разведке), но как только США официально объявили войну Германии, американские табачные изделия стали очень большим дефицитом, старые связи уже не помогали. Генерал нервничал и стал курить сигарету за сигаретой. По плану, через пять минут должен был прийти срочный вызов из Берлина, и генерал должен был вызвать Альбрехта и отправиться на аэродром. По переданному сигналу части Резервной армии должны были занять ключевые позиции в столице и объявить о переходе власти к Временному правительству. Главной ударной силой заговорщиков должен был стать охранный полк «Великая Германия», который располагался непосредственно в городе. Но тут фюрер потребовал справку по оставшимся частям Резервной армии, в его голове возникла идея перекинуть две пехотные дивизии в Нормандию, где ситуация пока что была непонятной. Модель попросил подкреплений, и фюрер решился помочь ему, учитывая, что на Восточном фронте наступило временное затишье. Полковник фон Квирнгейм похолодел. Ему надо было дать детальный ответ, а адъютант фюрера уже обратил внимание на его портфель, в котором уже был активирован детонатор, который должен был позволить взорваться пластиду через пять минут. Альбрехт совершенно спокойно внешне взял портфель, в нем был спрятан еще один взрыватель – немедленного действия (на всякий пожарный случай). Теперь этот случай наступил. Полковник прижал портфель к груди, раскрыл застежку, провозился буквально секунду-вторую, нащупал взрыватель, который утопил в пластиде и тут же инициировал его. Мощный взрыв разметал его тело на атомы, но взрывная волна, многократно отражаясь от бетонных стен рвала на части всех, кто находился в комнате совещаний, здание стало рушиться, пострадали и охранники, а генерала Ольбрихта снесло с курительной площадки и приложило о соседнюю скалу. Ставка «Скалистое гнездо» находилась, естественно, в скалах, в результате взрыва обломки скалы еще и обрушились на помещения, искореженные мощной взрывчаткой. Тела находящихся в помещении перемешало в фарш. Выживших не было[48].

* * *

Москва. Кремль. Кабинет Сталина

27 сентября 1943 года

Сегодня я получал по полной. А по-другому – никак. Причина? Да вот, сейчас меня спросят и про причины.

– Так в чем причины провала нашей разведки в работе с арабскими шейхами? – Иосиф Виссарионович задает вопрос совершенно спокойным тоном, но молнии сверкают, пусть пока еще в отдалении. В кабинете вождя еще Берия, Антонов, Тимошенко и Молотов. Они все в курсе того, кто я и что я. Когда Антонов стал начальником Генштаба, он тоже оказался в теме. Прошел через темпоральный шок, но у меня с ним хорошие, ровные отношение еще с Крайнего Севера, когда вместе громили группу «Норвегия»[49].

– Это произошло в результате двух ошибок, товарищ Сталин. Первая – мы переоценили успех операции «Перехват». Да, нам были известны имена основных агентов Британии в этом регионе. Часть из них удалось перевербовать, часть – устранить, но мы не были готовы к тому, что у англичан очень серьезные дублирующие сети, тесные связи с вождями арабских племен, так сказать, местной элитой. Торговые и экономические связи плюс британское золото, это создало в регионе серьезную пробританскую прослойку суннитских вождей, некоторые из них имеют и родственные связи с английской элитой, а в родоплеменном обществе, с которым мы столкнулись, родственные связи имеют серьезное значение. В итоге мы получили сеть двойных агентов, но они не имели там решающего влияния, а мы не имеем таких материальных возможностей, чтобы перекупить сколь-нибудь значительную часть арабских племен.

– Получается, что деньги решают всё? – спросил Молотов, прикидывая бюджет НКИДа и понимая, что возможности таких действий действительно крайне ограничены. А официальный подкуп вождей – дело тонкое и лучше ввести через дипломатов, защищенных своим иммунитетом.