Увидеть лицо

— Наверное, им что-то помешало. Помнишь, ты говорила о том человеке, вокруг которого они суетились? Человеке с разноцветными глазами? — Виталий нахмурился и провел пальцами по левой брови. — Странно, у меня такое ощущение, что ты говорила о ком-то знакомом. Словно не так давно я тоже видел такого человека. Вернее, глаза… Разноцветные глаза — явление довольно редкое.

— Жаль, что такое явление нигде не регистрируется, иначе мы бы живенько его нашли, — заметила Алина. — Если он еще жив, а у меня насчет этого большие сомнения.

— Есть еще телефон, — напомнил Виталий. — Если он действительно выпал из кармана одного из этих кадров. Ведь вполне возможно, что его мог потерять кто-нибудь другой — давным-давно. У это-го помещения были какие-нибудь особенности?

— Абсолютно никаких. Большое просторное помещение. Не новое. Цементный пол. Куча электроники, — Алина развела руками. — Нет, ничего.

— Жаль, — Виталий приподнял чайничек, потом поставил его на поднос. — Будешь еще?

— Наверное, да, — Алина зевнула, деликатно прикрыв рот ладонью. — Можно уже и без пирожных.

Мэй, поднявшись, обошла столик, понюхала вазочку с оставшимися пирожными, но не сделала попытку стащить одно из них, а села и посмотрела на Виталия с укоризненной тоской, но тот сделал вид, что ничего не замечает. Поняв, что здесь ничего не добьется, чау-чау раздраженно махнула пушистым хвостом и покосилась на Алину, давая понять, что, возможно, пересмотрит свое мнение о ней, если та убедит хозяина, что она, Мэй, имеет право по меньшей мере на одно пирожное.

— А можно я дам ей кусочек? — жалобно спросила Алина, правильно истолковав собачий взгляд. — Она так смотрит, что я себя чувствую последней мерзавкой.

Виталий сердито взглянул на Мэй, которая сейчас представляла собой воплощение терпеливой кротости, укоризны и обездоленности, вынужденной влачить жалкое существование в мире жадных объедающихся двуногих.

— Вообще-то ей сладкое нельзя, — сказал он. — Ладно, дай ей половинку, а то на нее и впрямь смотреть невозможно.

Мэй испустила тяжкий старческий вздох. Алина разломила пирожное пополам и протянула ей половинку.

— Вух! — сказала чау-чау, подпрыгнула на негнущихся лапах и вопросительно посмотрела на хозяина.

— Можно, — сказал Виталий, поднимая поднос. Мэй осторожно подошла к Алине и приняла у нее пирожное с таким видом, словно делала ей величайшее одолжение. Секунду задумчиво постояла, держа половинку трубочки в зубах, потом рухнула на пол и принялась жевать. Алина засмеялась, Виталий тоже усмехнулся и пошел к двери.

— Знаешь… я ведь не просто так спросила тебя… каково тебе было?

Виталий молча обернулся.

— Просто… мне необходимо знать, — Алина нервно вытерла пальцы салфеткой и смяла ее в комок. — Если ты хочешь найти их, тех, чтобы поквитаться, это одно. Но если ты хочешь найти их, чтобы они… вернули тебя обратно, то я… лучше давай все свернем прямо сейчас.

— Совсем недавно твоя нынешняя жизнь не имела для тебя никакого значения, — размеренно произнес Виталий, глядя мимо нее. Алина удрученно покачала головой.

— Больше нет. У меня… было время подумать. Возможно, мне никогда не удастся добиться того, что… было там. Но мне не нужна искусственная жизнь. И искусственная мечта мне тоже не нужна. Мне нужно что-то свое. Я понимаю… у тебя все иначе, но…

— Да, иначе, — негромко сказал Виталий. — Конечно, это привлекательно — спать и жить во сне так, как всегда хотел, и видеть тех, кого… Но я хочу просто жить. Я хочу прожить свою жизнь, а не проспать. Мы, похоже, и так уже достаточно выспались.

Алина кивнула с видимым облегчением.

— Хорошо.

— Кроме того, чем больше я думаю о наших, тем быстрее мне хочется их найти. Даже этого придурка Евсигнеева. Нам с тобой проще, потому что мы уже вместе и хотя бы отдаленно знаем, что к чему. А они одни. И наверняка тоже все помнят. Я даже представить не могу, как они прожили эти две недели. Кто из них смирился, кто тоже ищет ответы, как мы, кто из них сошел с ума? Пережить там реальный ужас и реальную боль, а здесь пережить разочарование, пережить то, что ты видишь в зеркале, пережить свое нынешнее положение, пережить то, что родственники или друзья, жившие в той реальности, в этой снова умерли, а враги, похороненные там, здесь снова ходят по земле. Это не просто плохо — это кошмар, причем такой, от которого нельзя проснуться. А мы сможем им хоть как-то помочь. Аля, с нами, на мой взгляд, поступили не просто жестоко — с нами поступили бесчеловечно, и я собираюсь именно поквитаться с теми уродами, а не выпрашивать у них еще один сон!.. Я ответил на твой вопрос?

— Вполне.

Виталий кивнул и ушел на кухню. Слушая, как он там чем-то звякает, Алина посмотрела на облизывающуюся Мэй, потом похлопала ладонью по дивану.

— Бух! — сказала чау-чау и задумчиво почесала ухо.

— Ну, иди сюда! Ты большая, теплая, замечательная собака.