Увечный бог. Том 2

Я прогнала тебя. Теперь я тебя призываю. Вот он, причиняющий боль. Вот он, приносящий голод. Визитер. Я знаю его. Я его помню. Он явился к моему народу. Он приказал им умереть. Чтобы расплатиться за древние преступления.

Возможно, он был прав.

Но это не означает, что он имел право.

– Опалы самоцветы алмазы осколки. Опалы самоцветы алмазы осколки.

Тебе знакомы такие, как он? Думаю, да. Ты вспомнил про древнюю боль? Думаю, да. Я призываю тебя. Они обожают свое правосудие. Сверши же его, друг мой.

– Опалы самоцветы алмазы осколки. Опалы самоцветы алмазы осколки.

Небо над форкрул ассейлом потемнело.

Банашар уставился на нисходящий рой саранчи – откуда тот взялся, кто его призвал, он не знал. Звук, клокочущий шепот, сменился какофонией бурлящего воя. Форкрул ассейл прекратил атаковать, поднял взгляд к небесам.

Рой обрушился на него, окутал плотным облаком, вихрем шелестящих крыльев – который вдруг окрасился багряным.

Брат Небесный закричал, а саранча заползала ему в разинутый рот, набивалась все плотней, работая челюстями. Существа покрылись слоем крови – тем легче им стало проскальзывать в глотку. Задыхаясь, ослепнув и оглохнув, он пал на колени. Они грызли его изнутри – трахею, а потом и желудок. Забили ему ноздри, пытались протиснуться в уши. Они прокусили ему веки, глаза лопнули. Насекомые уже кишели в глазницах.

Бог форкрул ассейлов вернулся домой.

Саранча образовала бурлящий столб. Когда тело внутри него рухнуло набок, упал и он сам. Мелькнули алые хрящи, розовые кости, потом насекомые снова взмыли в воздух и обрушились на колансийскую пехоту – но солдаты в тяжелой броне, спрятав лица за щитами, пробились сквозь рой. Саранча завертелась на месте, жужжание крыльев сделалось пронзительней, словно рой давал выход своему разочарованию.

Потом он резко взмыл вверх, закружился над головами.

Бадаль чувствовала жажду роя – ненасытимую жажду – и понимала, что, останься рой здесь, она утратит над ним контроль и он пожрет всех вокруг.

Уходи. Здесь нельзя оставаться.

Рев достиг такой высоты, что самый воздух содрогнулся от этого вопля бессилия – и вихрящееся облако отлетело прочь.

Наступающая колансийская пехота уже почти достигла костей форкрул ассейла, а против них стояли лишь четыре покрытые кровью фигурки.

Мама, когда все кончится – когда погибнешь и ты сама, и все твои дети, – я снова призову их вместе со своим последним вздохом. Чтобы свершить отмщение.

Военный вождь Голл, верхом на коне, смотрел, как тяжелая пехота наступает совсем рядом со связанной боем форкрул ассейлом. Ряды пришли в беспорядок – мешали как резкий уклон холма по правую руку, так и то, что солдаты пытались держаться подальше от пригорка, где их командир сражается с т’лан имассами. Валуны, скатившиеся в незапамятные времена с вершины холма, тоже не способствовали продвижению.

Он увидел, как малазанский фланг разворачивается, готовый отразить атаку, – но также видел и то, что атакующие намерены пробиться защитникам за спину.

Шелемаса рядом с ним произнесла:

– Командир, южный фланг…

– Мы должны выбрать что-то одно, – оборвал ее Голл. – Видишь тех, что перед нами? Они смяли строй, но, оказавшись позади малазанцев, смогут разойтись по сравнительно ровной поверхности. Тогда они построятся вновь.

– Вождь, но адъюнкт…

– Мы не сможем ей помочь, – ответил он. – Будь нас три тысячи, тогда да, мы могли бы ударить на том фланге. Но сейчас перед нами вот эти, что вот-вот выйдут на ровную почву. Там мы их и встретим.

Он обнажил тальвар, выехал перед своей до боли маленькой армией и развернул коня.

– Во имя Колтейна и Погибели!

Других слов не понадобилось. Засверкало оружие, лошади вскинули головы, почувствовав охватившее всадников возбуждение.

Голл дернул поводья, снова разворачивая коня. Животное поднялось на задние ноги, замолотило копытами по воздуху.

И военный вождь расхохотался.

Фарадан Сорт проталкивалась на самый край своего фланга – когда колансийцы прорвутся, ей следует быть там, чтобы удержать солдат, не дать им утратить решимость – вот только нужна ли я им? Видишь их лица? Враг хочет ударить нас в мягкое подбрюшье, а встретит железо. Но я буду там – это моя битва, до самого конца.