Уцелевший

Тем временем я думал, что умираю от жажды, и мое высушенное горло заставляло меня идти вперед, к воде и к безопасности. Итак, я сделал свой первый шаг, догадываясь, что мне придется взобраться где-то на 150 метров, если считать прямо вверх, и гораздо большее расстояние, проходя этот путь зигзагом, как и положено подниматься на гору.

В темноте я пошел вперед, двигаясь наверх. Я пристегнул ружье к ремню, чтобы у меня было две свободные руки для опоры, но едва мне удалось подняться на первые шесть метров, уходя немного вправо, я сильно поскользнулся. Это было страшно, ведь наклон подо мной был почти отвесный и шел ко дну долины.

В моем состоянии я, скорее всего, падения бы не пережил, но мне каким-то образом удалось пролететь всего лишь три метра. Потом я снова поднялся и опять начал нащупывать себе дорогу, стоя лицом к горе и судорожно хватаясь за все, что попадалось под руку. Потребовалась бы бензопила, чтобы отрезать меня от этой скалы. Я знал, что если упаду, то пролечу пару сотен метров и погибну от удара о землю. Это помогало сосредоточиться.

Я продолжал двигаться, в основном боком, хватался за камни, ветки и лианы – за что только можно было ухватиться. Время от времени из-под меня сыпались камни и ломались ветки, которые не выдерживали моего веса. Думаю, что шумел сильнее, чем армия талибов во время своих маневров. Я шел уже пару часов, и вдруг мне показалось, что сзади кто-то есть. Я говорю «показалось», потому что, когда действуешь в абсолютной темноте, не используя зрения вообще, все остальные чувства функционируют на пределе, особенно обоняние и слух. Не говоря уже о шестом чувстве, которое есть у козы, зебры и антилопы. Оно предупреждает травоядных животных о присутствии хищника.

Но я не был уязвимым. И уж точно не был травоядным. Но тогда я находился в самом центре среды обитания жутких хищников. Эти дикие головорезы и ублюдки были повсюду вокруг меня и, насколько я знал, приближались ко мне.

Я лег, прижался к камням и застыл, не двигаясь. Потом я снова услышал звук – отчетливый хруст сучка или ветки. По моим оценкам, он доносился сзади, с расстояния метров в двести. Мой слух был на пределе в этой невероятно тихой высокогорной местности. Я мог бы разобрать и пердеж козла за километр от меня.

И тут я услышал этот звук еще раз. Только не козла, а хруст ветки. Я был абсолютно уверен, что за мной кто-то идет. Черт! Луна еще не вышла, и я ничего не мог разглядеть. Но это не мог быть настоящий талиб. Они годами крали снаряжение у русских, а потом и у американцев. Вообще все, что у них было, они украли, кроме того, что купил для них бен Ладен. И в запасах у них определенно было несколько пар приборов ночного видения. В конце концов, русские были пионерами в оборудовании такого типа, и мы знали, что моджахеды многое украли у них, когда выгоняли Советскую армию из Афганистана.

Присутствие невидимого афганца для меня было очень плохой новостью и слабой поддержкой для остатков моей силы духа. Я думал, что меня преследовала целая группа убийц, способных меня видеть, хотя я их видеть не мог. Ну что ж, ситуация хреновая для любого солдата. Я решил двигаться дальше и надеяться, что по мне не откроют огонь. Когда доберусь до вершины, тогда и прищучу их. Как только увижу этих ублюдков. С первыми признаками зари я займу позицию под какими-нибудь кустами, где никто меня не сможет увидеть, и тогда разберусь со своими преследователями, как только они подойдут на расстояние выстрела. Однако я так хотел пить, что думал – умру прежде, чем наступит тот час.

Я испробовал уже все: ломал тонкие ветки и пытался высосать из них сок, обсасывал траву, когда находил ее, надеясь поймать несколько капель горной росы. Я даже пытался выжать свои носки, чтобы хоть вкус воды почувствовать. Нет ничего ужаснее смерти от жажды. Поверьте. Я это испытал.