Уцелевший

— Хобо. Грязного, бездомного бродягу, — пояснил ван Рин, разворачивая и расправляя успешно сделанные приобретения: серые фланелевые брюки, рубаху армейского образца, черно-белые шерстяные гетры, омерзительно крикливый галстук, ботинки, шапочку для игры в гольф, сшитую из желтых и коричневых треугольников, и короткую, темно-синюю велосипедную ветровку.

Даже озабоченный разговором де Ришло искренне прыснул.

— Все, что удалось раздобыть, — невозмутимо сказал Рекс. — Владелец платяной лавки разорился и закрыл заведение, пришлось обращаться в спортивный магазин...

Саймон поднялся и осторожно, словно боясь обжечься, потрогал свое новое платье.

— Но... Рекс... — начал он жалобно, — я же не могу появиться в Лондоне вот так... Со мною перестанут иметь дело!

— А в Лондон тебя и не пустят, mon ami, — возразил мгновенно успокоившийся герцог.

— Почему?

— Потому что самоубийство, дружище Саймон, — смертный грех с точки зрения любой религии.

— Куда же ехать? — вмешался недоумевающий Рекс.

— В Кардиналз-Фолли.

— К Ричарду и Мари Лу? Когда это взбрело вам в голову?

— Когда Саймон поведал несколько любопытнейших подробностей о себе и своем бывшем наставничке...

Аарон растерянно раскрыл рот.

— Нет, пожалуйста, не надо; не к ним! Недоставало только навлечь беду на Итонов!

— Прекрати спорить и поступай как велят! — отозвался де Ришло не допускавшим дальнейших возражений голосом. — Мари-Лу и Ричард — самые здравомыслящие и устойчивые психически люди изо всех моих знакомых и друзей, не в обиду присутствующим будь сказано. Следует лишь принять необходимые меры предосторожности, а объединенные силы пяти человеческих умов и душ поставят меж Мокатой и нами гораздо более прочную защиту. И, наконец, только им способны мы объяснить истинное положение вещей, не рискуя стяжать лавры помешанных. Ну-ка, быстро напяливай олимпийские доспехи!

Обреченно пожав узкими плечами, Саймон запрыгал на одной ноге, протискивая другую в чересчур узкие, шитые чуть ли не по моде «джимми» брюки.

— Тьфу ты, пропасть, — выдавил он, багровый от усилий. — Прямо хоть намыливайся!

— Утешайся мыслями о грядущем завтраке, — хохотнул Рекс. — В местном трактирчике уже заказана яичница с ветчиной!

— Ошибаешься, — произнес де Ришло.

Американец выпучил глаза:

— Как ошибаюсь, ежели сам заказывал?

— Ошибаешься в ожиданиях. На завтрак будут яйца всмятку и фрукты. Совершенно и неотъемлемо необходимо до времени воздерживаться от мясного. Дабы сохранять и накапливать астральную силу, физическим телам нашим надобно блюсти хоть и не строгий, но все же пост.

Рекс ухватился за голову.

— Саймон, чтоб тебе! Только поститься после эдаких приключений!.. Талисманоискатель хренов!

— Кстати, — посуровел де Ришло, — кстати!.. Какого рода талисман имелся в виду?

— Да говорю же, тот самый, за которым охотится Моката. И уж охотится, доложу вам! Вещица закопана где-то в неведомом месте, адепты черного пути разыскивают ее неведомо сколько веков — и все попусту! Она сообщает владельцу почти беспредельное могущество, и Моката втемяшил себе в башку, будто именно я спрятал эту штуку с глаз людских долой. Вот ведь болван!

— Почему — ты? — не понял Рекс. — Ведь сам говоришь, талисман разыскивают чуть не со времен потопа?

— Да в прошлой жизни, давным-давно...

— Ооо-о-о-о, Господи, пошли мне терпения! — взвыл американец. — Новая галиматья, краше прежней!

— И ночью была галиматья?, — желчно осведомился герцог.

Ван Рин осекся.

— Какой талисман имелся в виду? — настойчиво повторил де Ришло.

— Понятия не имею. Моката его не описывал.

Рекс от души расхохотался, ибо Саймон предстал друзьям в полном блеске нового одеяния. Не по размеру большая ветровка свисала, точно с огородного пугала, дурацкая кепочка сползала на ухо под залихватским углом, туго обтянутые фланелью ноги выглядели несуразно тонкими, подобно двум жердям.

— Сам выбирал, сам и любуйся, — обиженно буркнул Саймон. — А, припомнил!.. У чернокнижников эта вещь именуется Уцелевшим, или Талисманом Сета.

— Что?..

Герцог выговорил единственный слог и умолк, ошарашенно глядя на Саймона.

— Талисманом Сета, — бойко повторил Аарон. — Точноточно, я не путаю. А! Еще! Он каким-то манером связан с какими-то четырьмя всадниками...

Молодые люди приоткрыли рты, ибо лицо герцога серело и вытягивалось. Колени де Ришло подогнулись, он буквально шлепнулся на друидический жертвенник, оперся ладонью о пористый песчаник, дабы удержаться в сидячем положении.

— Вам нехорошо? — дуэтом завопили американец и Саймон.

— Скоро может сделаться нехорошо всем — и нам, и прочим жителям земли... сколько их? Миллиарда три наберется? — выдавил герцог.

— Да объясните же, наконец, в чем дело!

— Читали Апокалипсис Иоанна Богослова? Четыре всадника: Война, Чума, Голод, Смерть. Не забыли, когда этих четырех тварей натравили на человечество в последний раз?

— Девятьсот четырнадцатый? — спросил Рекс.