Утро звездочета

Потом, когда жаркий вечер принимает нас в свои объятия, и Лере позволено передвигаться вприпрыжку метрах в пяти впереди нас, Андрей вдруг дергает меня за рукав:

— А ты не женишься на другой тете?

Я останавливаюсь, и Лера увеличивает отрыв метров до десяти.

— С чего ты взял? — приседаю я перед сыном на корточки и окликаю дочь. Застыв на местке, она смотрит на нас, не понимая причину остановки.

— Почему ты спрашиваешь? — допытываюсь я.

— Ты первый ответь, — отводит глаза он.

— Нет у меня таких намерений. По крайней мере, сейчас, — даю я дурацкое для шестилетнего ребенка объяснение.

Он отворачивается, хотя и принимает мою протянутую руку и дальше мы идем втроем: уже смеркается, и Лера отходить далеко.

— А если женишься, — говорит Андрей, глядя себе под ноги, — ты больше не будешь с нами гулять?

— Что за глупости? — вскипаю я.

— Но у тебя же будут другие дети? — поднимает он, наконец, на меня глаза.

— Так ведь и ваш братик не будет моим ребенком, — усмехаюсь я. — Или сестричка, уж это как получится.

— Как это? — не понимает Андрейка.

— Так. Он, ну, или она будет ребенком Никиты.

— Он будет ребенком мамы, — неуверенно говорит Андрей.

— Правильно, — киваю я, — мамы и Никиты.

Андрей замолкает, и вздыхает лишь когда мы останавливаемся на перекрестке перед домом Наташи. Перед их, черт возьми, домом.

— Вы всегда будете моими детьми, — наклоняюсь я и поочередно целую сына и дочь в макушки. — И гулять с вами мы будем, пока вам это не надоест.

— Нам не надоест, папа, — поспешно заверяет Андрейка, и я улыбаюсь в ответ.

— Я буду скучать, — говорю я, целуя детей уже в прихожей.

Наташа же не скрывает своего удивления.

— Ты не приедешь в аэропорт? — поднимает она брови.

Она уже переоделась в салатовый летний спортивный костюм из маечки и шортиков. Как и халат, эти обновки относятся к периоду ее второго брака. Никита приветствует меня криком из кухни, заглушаемый шипением сковороды; сегодня ему доверен ужин, и он не рискует отлучиться даже на минуту, просто чтобы пожать мне руку.

— Ты же видишь, — объясняюсь я с Наташей вполголоса, — мы сейчас почти не спим. У меня, кстати, через полтора часа — ночное дежурство, — не вру я, не уточняя, однако подробностей.

Ничего не говоря, Наташа задирает уголок рта, и этого достаточно, чтобы понять, как она меня презирает. Она как квочка, из-под крыльев которой на меня смотрят мои же дети, и этого достаточно, чтобы кое-что уяснить для себя. Кое-что очень важное.

Именно — что эти трое больше никогда не будут моей семьей.

Театральный блицкриг в сердце Москвы Берлинский «Шаубюне» показал «Замужество Марии Браун» на сцене Мастерской Фоменко

Скажу сразу, на случай, если эта рецензия выйдет неудачной. У меня на этот счет есть алиби. Состоит оно в том, что знаменитый фильм Фассбиндера, по которому поставил спектакль его соотечественник, режиссер берлинского театра «Шаубюне» Томас Остермайер, я не смотрел. Подозреваю, что сравнение с фильмом будет рассматриваться как обязательное условие любой рецензии, так что своим признанием я как бы снимаю с себя часть ответственности. Впрочем, незнание фильма мне при желании можно поставить в укор — мол, первоисточника не видел, а запал на подделку.

Но что же я могу поделать — очень уж хороша подделка!

Хотя, выходя из зала, среди восторженных или ошалело молчащих зрителей, среди которых было немало моих коллег (показ-то в Москве единственным, и добрая половина зала досталась «блатным»), я скорее не восхищался, а удручился.