Утро, полдень и вечер

— Мистера Кортеса нет в городе, сэр, но к вам некоторое время назад пытался дозвониться мистер Мэллон. Велел передать, что он на пути в вашу контору, и просил его дождаться.

— Ладно. Дайте междугороднюю.

Бэрнс заказал разговор с генеральным прокурором в Идальго, а также с начальником окружного иммиграционного бюро. Ожидая, пока его соединят, он позвонил начальнику вооруженной охраны шахт, командиру местного легиона и одному своему знакомому, владельцу зала для публичных собраний.

— Мы с ними справились, — сообщал он всем. — Но нам нужна кое-какая помощь.

Бэрнс с удовлетворением прислушивался к собственному голосу, которому сумел придать уверенность и спокойствие. Вот если бы еще с руками совладать. Но палец дергался, словно нажимал на спусковой крючок и убивал, убивал до тех пор, пока черные скорчившиеся трупы не запрудили проклятый переулок и пока пуля вдруг не настигла его самого и он сам не упал замертво.

Он склонил голову и, тесно сплетя пальцы рук, наблюдал, как белеют суставы. Потом глубоко вздохнул, задержал дыхание, разнял пальцы и поднял голову.

Телефон молчал. У него было какое-то карикатурное сходство с широко раскрытым ртом — как у Гилли, когда он падал. Раскрытый рот Гилли напоминал букву «о», хотя ни единый звук из него не вылетел. Беззвучный крик уже мертвого человека.

А вдруг сейчас позвонит Мэй Маккелвей? Нет, он не станет этого дожидаться. Он ей сам позвонит и скажет: «Я хотел, чтобы вы узнали это от меня. Гилли был моим другом».

4. Первая помощь

На Главной улице Лу Доннеджер помахал Ли Эстабруку, проезжавшему мимо на машине.

— Едешь в контору шерифа, Ли?

— Полезай, Лу.

— Я слышал, они прикончили Гилли?

— Говорят, расправились со всеми, кроме Бэрнса.

— Ну и дела!

— Теперь придется все возложить на Бэрнса.

— Точно.

— Говорят, он не снимал пальца со спускового крючка.

— Да?

— Говорят, он стрелял веером, — сказал Ли. — Как ковбой.

— Неужели?

— Точно. Шесть выстрелов за три секунды. Сначала расстрелял свои патроны, а потом взял револьвер Гилли и продолжал стрелять из него.

— Стало быть, он поливал их огнем, — сказал Лу.

— Я не пожалел бы ему и миллион патронов.

— Сколько человек он прикончил?

— Погоди, эти сволочи достукаются, они еще пожалеют, что остались в живых. Знаешь что, Лу?

— Да?

— Я давно говорил, что этим кончится. Мы слишком нежничали с ними во время забастовки, черт побери.

— Может быть, ты и прав, — ответил Лу.

— Сам знаешь, что прав. Их следовало бы вздернуть. Красные — это все равно что черномазые. Больше их ничем не проймешь.

— Неужели?

— Да, только так с ними и надо поступать. Вздернуть двоих-троих — и делу конец, — сказал Ли.

— Гм…

— Верно я говорю?

— Не знаю, Ли.

— Не знаешь? Так я знаю.

— Ну и ладно.

— Не веришь мне?

— Я сказал «ладно».

— Значит, понимаешь, что я прав. Верно, Лу?

— Хорошо, хорошо, я ведь не возражаю.

— Тогда все в порядке, — сказал Ли.

Дэн Барбидж, управляющий шахтами Реаты, говорил в трубку вежливым, но решительным тоном:

— Прошлого не вернешь, сэр. Я не отвечаю за политику компании в отношении импортированной рабочей силы. Если раньше имели место ошибки, то пора исправлять их… Да, я согласен с вами, дело очень серьезное. Но, друг мой Дамон, вы должны вот что понять: нам предоставляется удобный случай. Не стоит горевать о непоправимом, надо произвести чистку. Я не меньше вас сочувствую этому бедному, грязному, простому люду. Может, даже больше. Я лично знаю многих, они делятся со мной своими несчастьями. Но где выход? Не могу же я оставить их всех на работе. Да и кто может? Вы? Нельзя быть сентиментальным, в конце концов, это та же жестокость, только более утонченная. Суровая правда заключается в том, что, если мы начнем действовать незамедлительно, мы на многие годы сможем обеспечить порядок в городе. Согласны, мистер Маккарти? Отлично. Разумеется, вы подготовите экстренный выпуск. Когда он выйдет? Я всегда высоко ценил ваши способности, вы это знаете. Будьте начеку и не забывайте, о чем мы договорились. Что было, то было, теперь этого не изменить. Слава богу, в данном случае мы оказались в стороне.

В это время в конторе шерифа доктор Дель Бондио бинтовал лысеющую голову Клайда Фоунера, прислушиваясь к разговору Бэрнса по телефону.

Бэрнс, мокрый от пота, склонившись над аппаратом, мягко и осторожно говорил:

— Я хотел, чтобы вы знали, миссис Мак, как я этим потрясен. Я сделал все, что мог и хотел, чтобы эту весть вы услышали от меня. Гилли был моим старым другом. Он вас высоко ценил. Слова бессильны выразить мою скорбь по поводу случившегося.

Бэрнс положил трубку и вытер похудевшее лицо. Доктор Дель Бондио тронул Клайда за плечо и заявил, что теперь все в порядке. Но если головная боль усилится или начнется озноб либо тошнота, пусть Клайд вызовет его опять.

— Сейчас прибудет машина скорой помощи, Бэрнс, — сказал врач, помогая Паттерсону подняться на ноги. — Пожалуй, будет лучше, если я отвезу этого парня в больницу. По всей видимости, пуля застряла внутри.

Пока врач выводил Паттерсона, в дверях конторы показались Ли Эстабрук и Лу Доннеджер.