Утро дней. Сцены из истории Санкт-Петербурга

                   П е т р
                                          Сейчас. Мне важно,
Чтоб ты все изъяснил, с моих же слов,
Когда бы Мусин-Пушкин впал в сомненья.
Ты видишь, шрифт я выправил? Но чисто,
Где надо, не везде у них выходит.
В письме я образцы вновь привожу,
Не всех, а некоторых букв: где толсто,
Где слишком тонко, снова завитки...
Да ты не слушаешь меня, а жаль.
Шрифт новый ведь для новых поколений.
Ну, что мне делать, а? Помощники!
Один со мной всему учился, сметлив,
А грамоты не знает до сих пор.
Другой ведь тоже толком не учился,
Из-за войны оставшись дома, где
От века лень с невежеством в почете.
А все ведь бабки и попы! Ты с ними
Взойдешь на трон? Все прахом полетит.
Россию в монастырь ты превратишь,
Когда ей впору расцвести, как сад?

К а т е р и н а. Государь! Царевич молод. Пример отца, величайшего из смертных, ему пойдет уж непременно впрок. Иначе быть не может.

М е н ш и к о в. Вы как хотите, а я выпью хоть кваса, хоть пива, а лучше - водки.

П е т р. Катеринушка, налей-ка всем, да сядем за стол. А ты, сын, послушай меня напоследок. Понеже я, как смертный человек, сегодня или завтра могу умереть, я хочу сказать тебе, как говорил уже. Ты должен, при твоих летах, любить все, что содействует благу и чести отечества, верных советников и слуг, будут ли они чужие или свои, и не щадить никаких трудов для блага общего. Если ты, как я надеюсь, будешь следовать моему отеческому совету и примешь правилом жизни страх Божий, справедливость и добродетель - над тобою будет всегда благословение Божие, но если мои советы разнесет ветер и ты не захочешь делать то, чего желаю, то не признаю тебя своим сыном: я буду молить Бога, чтобы он наказал тебя в сей и будущей жизни!

А л е к с е й ( испуганно). Всемилостивейший государь-батюшка! Я помню ваши слова; то вы говорили мне после взятия Нарвы, когда я был и вовсе юн. Я еще молод и делаю, что могу. Уверяю ваше величество, что я, как покорный сын, буду всеми силами стараться подражать вашим деяниям и примеру.

П е т р. Дай Боже!

А л е к с е й. Государь, мне бы пора ехать.

К а т е р и н а. А обед, государь царевич?

А л е к с е й. Благодарствую.

П е т р. Хорошо, сын, поезжай! С Богом! Возьми сумку. Что, тяжела?

        Прощаются, и Алексей уходит.

Сцена 2

Неширокая открытая местность между Будищенским и Яковецким лесами в окрестностях Полтавы. 25 июня 1709 года. Царь Петр в сопровождении высших офицеров скачет то вперед, то назад, выбирая новое место для лагеря русской армии.

                П е т р
Форсировали Ворсклу с боем мы
И поспешили у реки же лагерь
Разбить - в виду атаки неминуемой.
Но прыть свою не проявил король
На этот раз и не примчался с войском.

              М е н ш и к о в
Пронесся слух о ране короля,
Что вынес со случайной перестрелки,
Неведомо, с каким дозором даже.

                 Б р ю с
Оказывается, он уязвим,
Как Ахиллес и точно в пятку.

              М е н ш и к о в
                                                       Значит,
Мы королю на пятку наступили.

                  П е т р
Теперь куды ему деваться больше,
Как дать сраженье нам, чего он тщетно
Искал, пока не растерял все силы?

             Ш е р е м е т е в
Но короля Полтава хуже раны
Там держит. Лишь разделавшийся с нею,
Он двинется всей армией на нас.

                 П е т р
Вот мы придвинемся к Полтаве ближе
И к шведам, чтоб не разминуться нам.

             М е н ш и к о в
И днем, и ночью враг штурмует город,
Как разъяренный раной зверь.

                 Б р ю с
                                                        Из леса
Несется всадник, будто от погони.

             М е н ш и к о в
Гонец полтавский! Знаю я его.

              Гонец на скаку останавливает лошадь.

                 П е т р
Откуда взялся ты?

                Г о н е ц
                                  Я из Полтавы,
С письмом от коменданта, государь!