Утро

Император всероссийский Николай Второй представлялся ему сначала чем-то вроде страшного дива -свирепого чудовища такой силы и таких огромных размеров, что ни один богатырь на свете не одолел бы его в единоборстве. Чтобы повергнуть чудовище в прах и навсегда избавить людей от его злой воли, сотни и тысячи самоотверженных смельчаков должны были соединиться и действовать сообща. Чтобы лишить царя его силы и могущества, надо было, как полагал Аслан, смело, по-орлиному налетать на его охрану и слуг, выхватывать, выклевывать их поодиночке, начиная от городовых на улице и урядников, до приставов, губернаторов и министров. Надо было снести до основания и сровнять с землей все темницы, выпустить на волю всех до единого невинных узников, вооружить их, посадить на коней, стройными полками повести в Петербург и, соединившись здесь с войсками Ленина, ринуться всем вместе на штурм царского дворца.

Азизбеков положил немало труда и усилий, пока не обуздал пылкое воображение юноши. И когда, наконец, мир грез и фантастики потускнел в глазах Аслана, он понял, почему люди, которые во много раз превосходят его знаниями, умом и опытом, считают свержение самодержавия делом огромной трудности, требующим неисчислимых жертв. Людей, посвятивших себя этой цели и вступивших на путь борьбы за счастье народа, ждали тюрьмы и тяжелые цепи, далекие сибирские рудники, мрачные подземелья и виселицы.

Но Аслан видел, что с каждым днем растет число рабочих, бесстрашно вступивших на революционный путь и готовых идти на любые жертвы ради общего дела. Он видел и тех, кто вел за собой рабочие массы, кто знает, куда и как идти. Азизбеков, с которым он чаше других виделся, и его друзья стали для молодого парня олицетворением всего лучшего, что могло быть в людях. Они были веселы, смелы, энергичны. Они не устранялись от решения самых сложных и опасных задач, не говорили "нет", когда им поручали осуществить эти решения. Аслан от всего сердца полюбил этих людей и со свойственной его возрасту восторженностью преклонялся перед ними. Азизбекову не трудно было разгадать все сокровенные мысли молодого рабочего, и он, не колеблясь, доверил ему оружие, зачислил его в дружину "Алое знамя".

По решению, принятому на заседании комитета в мечети, Аслан должен был идти на трудное и опасное дело. Но все трудности и опасности, всю сложность этого по-п\вчения он начал понимать лишь после того, как Григорий Смирнов стал разрабатывать план налета. Аслан предполагал, что самое трудное, это ворваться в тюрьму и обезоружить стражу. Но каково же было его удивление, когда он узнал, что главное заключается в долгой и кропотливой подготовке, требующей от организаторов налета строгой конспирации и огромной выдержки. Надо было выяснить, кто будет дежурить в ночь налета, сколько человек охраняет тюрьму, на каком этаже и в каких камерах содержатся арестованные большевики. Надо было заранее подготовить инструменты для взлома замков и распилки засовов и в ночь налета совершенно отрезать тюрьму от внешнего мира, от связи с городом. А это не так-то легко было осуществить. Кроме того, на случай благополучного исхода операции, в чем почти никто не сомневался, надо было припасти лодку и доставить освобожденных товарищей в безопасное место, где они могли бы укрыться, хоть на время.

Богатый практический опыт в подобных делах подсказывал Смирнову, что трудностей встретится много. Отказывая себе в сне и отдыхе, он в сотый раз обдумывал и разрабатывал все подробности предстоящей операции, встречался с товарищами - будущими участниками налета, изучал с ними местность, советовался, давал им з, адания

Не легко приходилось и Аслану. Он должен был смае стерить на заводе ножовки и напильники особой крепости, достать лодку и спрятать ее где-нибудь на берегу недалеко от тюрьмы, да еще найти человека, который будет сторожить лодку.

Аслану легче было бы проявить храбрость и кинуться - в драку, чем делать то, что от него требовал Григорий Савельевич. Смирнов твердил, что надо быть исключительно осторожным и осмотрительным. Надо предвидеть все мелочи, чтобы не выдать себя. А опасность подстерегала на каждом шагу. Это Аслан понимал. Малейшая оплошность - и можно было погибнуть не только самому, но и погубить товарищей, сидевших в тюрьме.

Рано утром Аслан приходил на завод, тайком от товарищей мастерил ножовки и напильники, а по вечерам часами бродил по берегу моря от Баилова до города, прикидывая в уме, как лучше провести лодку и где удобнее укрыть ее.

Однажды, придя на завод раньше всех, Аслан принялся вытачивать ножовки. Когда работа была почти закончена, в цехе показался старик рабочий. Он поздоровался с Асланом, заговорил ни с того ни с сего о печальной судьбе Байрама и назидательно сказал:

- Путь, на который ты вступил, сынок, до добра не доведет. Сверни с него, пока не поздно. Вижу, им удалось-таки втянуть тебя в опасное дело.

Аслан остолбенел. Откуда старик мог пронюхать об этом? "Эх, простофиля, дурак, не успел еще ничего сделать, а уже выдал себя!" - с досадой подумал Аслан.