Утро

Азизбеков стал всматриваться во тьму. Что-то забелело. Старик был в одном белье. - Добрый вечер, дядя Ислам!

Старик вскинул голову, но не узнал Азизбекова в темноте.

- Кто ты, сынок, и как попал сюда? - спросил сторож. - По правде сказать, не узнаю, кто это, не разберу...

Старик был встревожен неурочным посещением, голос его слегка дрожал, и гундосил он сильнее обычного.

- Это я, дядя Ислам... Мешади.

- Ах, вот оно что... - старик подошел совсем близко. - Добрый вечер, сынок! К добру ли? Что привело тебя сюда в эту пору?

Азизбеков на миг задумался. Не знал, как и с чего начать.

- Тут никого нет, кроме тебя? - наконец спросил он.

- А кто здесь может быть ночью?

В комнатушках, расположенных за мечетью в пристройках, жили юноши ученики медресе. По обыкновению, они ложились спать рано. За этим тоже следил дядя Ислам.

Азизбеков спросил:

- А ученики?

Азизбеков чувствовал, что дядя Ислам напуган и удивлен его странным приходом и, видимо, хотел узнать поскорее, почему он пришел сюда в такое позднее время.

- А хальфа где? - спросил Азизбеков про монаха, с недавних пор появившегося в мечети.

- Читает Коран. Бедняга зарабатывает себе на кусок хлеба, - ответил дядя Ислам и показал протянутой рукой на здание мечети. - До самого утра будет читать, - гундосил старик, застегивая ворот белеющей во тьме рубахи. А тебе зачем он?

- Дядюшка Ислам, мне нужно укромное место. Придут мои и рузья. Будет у нас маленький разговор. Кроме меня с тобой, об этом никто ничего не должен знать.

- Разговор? - переспросил старик, вытаращив глаза.

- Не бойся, дядя Ислам. Это не причинит тебе вреда...

- Я не боюсь, сынок. Да и какой вред может быть от сына покойного Азизбека? Только вот... - старик опустил голову. - Надолго?

- Еще до рассвета мы уйдем отсюда. Ну, а хальфа нам не помешает?

- Да нет же... Какое ему дело?

Они замолкли. Азизбеков стал прислушиваться. Кругом было тихо и спокойно. Старик шагнул вперед, Азизбеков пошел за ним. В глубине просторной мечети, на старом коврике, сидел послушник и при тусклом свете керосиновой лампочки читал коран. Он был так поглощен своим занятием, что не услышал шагов. Забыв обо всем на свете, юноша медленно раскачивался, силясь отогнать сон, шире раскрывал веки и, бормоча под нос слова священного текста, вымаливал в таинственной тиши сводчатого зала божье благословение для своего заказчика. Чтобы не напугать послушника своим внезапным появлением, Азизбеков тихо кашлянул. Послушник оторвался от корана и испуганно посмотрел на странного незнакомца в пиджаке. По тщедушному телу хальфы пробежала и рожь.

Послушника звали Мир Селимов. Это был худой и долговязый юноша с большими карими глазами и жиденькой, напоминающей черный пух бородкой.

- Ну, как, дитя мое, не дочитал еще? - спросил дядя Ислам.

- Нет, долго еще читать, - подавляя вздох, ответил тот, перелистывая еще не прочитанные страницы.

Азизбеков окинул взглядом его жалкую фигуру.

- Я заплачу тебе за услугу, - сказал он. - Может быть, переберешься на несколько часов к дяде Исламу? Мы пришли издалека, хотим побеседовать здесь в тишине, испросить совета у бога, а затем, может быть, совершим утренний намаз...

- Я дал слово... надо дочитать здесь... - Послушник съежился, и вид у него стал еще более жалкий. - У дяди Ислама нет лампы... как же...

Взглянув в правдивые и светящиеся искренностью глаза юноши, Азизбеков понял, что перед ним человек долга: раз он взялся прочитать коран с начала до конца, значит, дочитает во что бы то ни стало.

- Ладно, - сказал он. - В таком случае сиди здесь и дочитывай свои молитвы. Ты нам не помешаешь!

Азизбеков и следом за ним дядя Ислам вышли во двор.

- По-русски не понимает? - спросил Азизбеков у старика.

- Где ему? Ведь он не учился, как ты!

- Не выдаст? Ты знаешь, дядюшка Ислам, я отвечаю головой за жизнь своих друзей. В случае чего...

- Он мне предан, - коротко сказал старик. И спросил: - Но скажи, кто они - эти люди?

- Друзья бедных и обездоленных...

- Вот оно что...

Глава восемнадцатая

Зулейха-ханум сидела в кабинете мужа среди сдвинутой мебели и разбросанных книг и пыталась вышивать платок. Но иголка не держалась в дрожащих пальцах, шелковые нитки путались. Обостренный ее слух ловил каждый шорох, и она пугливо прислушивалась ко всему, что происходило за окном. Ей почему-то казалось, что жандармы вот-вот вернутся обратно и снова начнется обыск. При одной мысли об этом ее охватывал ужас. Но на улице было тихо. Она немного успокоилась и, чтобы занять руки делом, продолжала вышивать. Услышав неожиданный стук, она встрепенулась.

- Кто там? - в тревоге спросила она, подбегая к двери.

- Дома Мешади?

Зулейха-ханум открыла дверь и узнала Григория Смирнова.

- Фонарик потушен! - только и сказала она.

Григорий Савельевич поспешно отошел прочь. Не успел он сделать и десятка шагов, как вынырнувшая из темноты тетушка Селимназ проворно прошмыгнула мимо него, успев, однако, шепнуть:

- Мешади ждет в мечети!