Утро

Жандармы, топтавшиеся в передней, по знаку офицера вошли в комнату. Начался обыск. Но это скорее был погром. Словно ураган пронесся по чистой квартирке. Жандармы грубо и бесцеремонно переворачивали все вверх дном, не считаясь с возмущенными возгласами тетушки Селимназ. Один отодвигал в сторону массивные часы с длинным маятником, другой, неуклюже взобравшись на приставную лесенку, срывал со стены ковер, третий кидаясь всем помогать, растаптывал на полу осыпавшиеся куски штукатурки, четвертый отодвинул диван на котором обычно отдыхал Мешади, и чуть не засовывал свой нос в каждую щель. А рядом еще один пришелец, вытянув все ящики письменного стола, сосредоточенно выбрасывал на пол кипы бумаг и писем. Порывистый осенний ветер, врываясь в открытые окна, подхватывал валявшиеся на полу листы исписанной бумаги, ворошил и разносил их по всей квартире. Разгневанный всем этим безобразием Мешади кусал губы, едва сдерживая себя, и сказал офицеру:

- Домашние вещи ни при чем, сударь. Прикажите своим людям обращаться с ними осторожнее. Ведь они не на улице...

- А в чем дело? - удивился офицер.

- Разве вы сами не видите?

- Ну, господин Азизбеков, тут уж ничего не поделаешь, обыск! - Он взял со стола томик Физули*, отпечатанный литографским способом, - Что это? Не коран ли?

______________ * Магомет Физули - гениальный азербайджанский поэт XVI века, выразитель прогрессивных идей своего времени, автор романтической поэмы "Лейли и Меджнун". Физули вел патриотическую борьбу за освобождение от влияния арабского и персидского языков.

- Нет, не коран, а нечто более ценное.

- Что же?

- Стихи Физули.

- Стишки? Стишков я не люблю.

- Даже Пушкина? Надеюсь, вы его знаете?

- Пушкина? - замялся офицер. - Ну, конечно... Его убили на дуэли...

- Да, к сожалению...

- Он не умел стрелять из пистолета.

- Вот и Физули тоже не умел. Но его слова разили сильнее пули. Вы понимаете меня?

- Я не задумывался над этим, - ничуть не смутившись, отмахнулся офицер. - Не будь этих бумагомарателей, не испортились бы так нравы, и люди не причиняли бы нам столько хлопот.

Небрежно бросив томик Физули на 'пол, офицер указал на переплетенный комплект журнала "Фиюзат"*.

______________ * "Фиюзат" ("Благо") - реакционный журнал, издававшийся в Азербайджане.

- А это что за том? Нелегальщина?

- Книга неопасная. Среди ее авторов много ваших друзей.

- Вот как?

Обыск затягивался. Уже Зулейха-ханум, не дождавшись мужа, вернулась от родителей домой. Жандармы орудовали теперь в спальне. Остановившись рядом со свекровью, она гневно наблюдала, как жандармы вываливают из шкафа ее платья, перекладывают подушки и одеяла. Было уже одиннадцать часов, когда офицер закончил просмотр книг и бумаг в кабинете.

- Вам придется опять попросить извинения, сударь! - насмешливо и с укоризной взглянул Азизбеков на жандармского офицера. - Как видно, у ваших осведомителей совесть не совсем чиста. Да и что, собственно, вы ищете у меня?

Офицер был расстроен неудачей. Он сразу размяк. Его прямое, как будто затянутое в корсет, туловище согнулось, колечки усов развились. Не зная, что ответить на насмешливую реплику хозяина квартиры, он тупо поглядел ему в глаза. Офицера душила злоба. Ему было очень не по себе. Уже в третий раз он уходит отсюда ни с чем.

Азизбеков сказал твердо:

- Прикажите своим людям расставить по местам мебель. А впрочем, не надо, - передумал он. - Пусть все остается, как есть. Я не потерплю больше такого издевательства и завтра же подам жалобу губернатору. Пусть придут чиновники и посмотрят, что вы тут натворили. И вам придется отвечать за свои непозволительные поступки!..

Насупившись, офицер круто повернулся и шагнул к выходу. Жандармы, осторожно ступая с пятки на носок, гуськом потянулись за ним.

После их ухода Мешадибек сразу же спросил:

- Куда ты девала револьверы?

- Передала Рашиду.

Азизбеков посмотрел на часы. До начала собрания оставалось всего полчаса. О том, чтобы принять-у себя товарищей, как это было условлено, не могло быть и речи Вряд ли полиция оставила сейчас дом Азизбекова без наблюдения. Мешади понимал это и не хотел подвергать опасности своих товарищей. Надо было срочно найти уголок, где можно было бы без риска встретиться. Но прежде всего нужно погасить наружный фонарь и поставить кого-нибудь на улице, чтобы предупредить своих.

Трудно было сыскать более подводящего человека, чем мать Мешади. Тетушка Селимназ знала всех товарищей сына в лицо и питала к ним самые добрые чувства. Накинув на себя чадру, она вышла из дому и, позвав дворника, попросила его погасить фонарь, висевший у парадной двери. Этот условный сигнал был известен всем членам подпольной организации.