Утренний Всадник

Казалось, прошло несколько мгновений, но как много они за это время успели! Заревник лежал на земле лицом вниз, а Грач, почти не запыхавшийся, сидел у него на спине, заведя ему руку назад.

– Все, он больше не будет! – спокойно объявил Грач, прислушавшись к тяжелому дыханию своего противника. – Ему хватит. Он теперь успокоится. И познает житейскую мудрость: опасно бранить людей, которые еще не показали, на что способны. А если кто-нибудь спросит, кто тебя этому научил, отвечай, что это был Байан-А-Тан из Прямичева. Запомнил?

Заревник не ответил. Но Грач не стал добиваться ответа. Мгновенно он вскочил на ноги и оказался рядом со Смеяной.

– Пойдем! – сказал он. – Ты не забыла, зачем звала меня?

– А он… ничего? – опасливо спросила Смеяна, глядя на Заревника.

Тот так и лежал на траве лицом вниз, не двигаясь.

– Ничего! – Грач усмехнулся, и его белые зубы блеснули даже в сумерках. – Отдышится и пойдет снова хватать чужих девушек. Но уже не тебя.

А Заревник сел, с ненавистью глядя на них, и Смеяне стало не по себе. Она вцепилась в локоть Грача, и он обнял ее за плечи.

– Так вот отчего… – неразборчиво пробормотал Заревник, тяжело дыша и сглатывая. – Вот кто тебе люб… А не из тех ли он…

– Пойдем! – Грач повернул Смеяну к лесу и слегка подтолкнул в спину.

Они пошли прочь от поляны через березняк, но Смеяну так и тянуло оглянуться.

– Послушай! – с беспокойством приговаривала она на ходу. – Ах, что за леший дурной его сюда притащил! Ну пусть он думает, что я тебя люблю, молчал бы только!

– А ты меня любишь? – с надеждой спросил Грач.

– Как брата родного! Я не про то. Пусть бы он молча обижался – а ну как он княжьим людям про тебя расскажет? Ты, милый, на всем Истире один такой черный, тебя спутать не с кем. И ходить далеко не надо – до нашего огнища только, до городника с отроками. Ах, Брегана Заступница!

– И он пойдет жаловаться, что его побил холоп? – Грач удивленно приподнял черную бровь. – Да я бы скорее себе язык откусил!

– Чего со зла не сделаешь! Ах, Матушка Макошь…

– Ты не причитай, ты по сторонам гляди! Забыла, зачем пришла?

Вспомнив о разрыв-траве, Смеяна остановилась. Они зашли уже глубоко в лес, вокруг было почти темно. Ее кошачьи глаза хорошо видели в темноте, и она даже не спотыкалась, ясно различая вокруг стволы деревьев, ветви кустов, моховые кочки, пни, коряги. Но маленьких красноватых огоньков разрыв-травы в синеватом венчике или папоротникова цвета с золотыми искрами она не видела и даже не ждала увидеть. Для поиска волшебных трав нужны душевная чистота, покой, внимательная сосредоточенность. Сама душа человека должна стать той тихой рекой, по которой все травы поплывут в одну сторону, а волшебная – в другую. Так Смеяна искала целебные травы, когда сама не знала, что именно ей нужно. Она звала, и травы отзывались сами. Но сейчас в ее душе не было покоя: в ней бурлило слишком много разных чувств. И сам Грач, держащий ее за руку, вовсе не помогал обрести невозмутимость. Он был слишком бурным и горячим, чтобы восприимчивое существо Смеяны могло остаться равнодушным; ему грозили разом князь Велемог и красноборский торг, она боялась за него и хотела дать ему свободу с такой силой, словно от этого зависела ее собственная жизнь.

Они вышли из березняка прямо к серому камню. Это была межа: луговину позади камня косил род Особничей. Смеяна остановилась возле белеющего в сумерках камня, держа руку Грача и прислушиваясь к чему-то внутри себя. Грач тоже кое-что слышал, но его чувства были гораздо проще и яснее. Кинув вопросительный взгляд в лицо Смеяне, он хотел ее обнять, но она резко оттолкнула его с движением досады: не мешай! Ее горячая дрожь рождена была вовсе не телесным влечением. В эту ночь, одну из волшебных ночей расцвета земли, в Смеяне расцветал дивный цветок – такой же, как она сама. Неведомая дикая сила, которую она уже не раз в себе ощущала, поднималась все выше, кипела, наполняла каждую частичку ее существа. Какая разрыв-трава, зачем?

Ни слова не сказав, Смеяна подняла подол рубахи Грача, нашла тонкий ремешок науза, наклонилась и вцепилась в него зубами. И береста поддалась. Смеяна ощутила, как лопнул под нажимом ее зубов краешек ремешка, и она чуть не завизжала от радости, но сдержалась, боясь разомкнуть зубы.

– Что ты делаешь? – изумленно спросил Грач и тоже замолчал.

Его невидимые оковы внезапно ослабли, и он затаил дыхание, не смея поверить в такое счастливое чудо.

А Смеяна грызла и грызла, как бобер точит осину, как лисица в смертельной ярости грызет лапу, попавшую в капкан. Тонкие слои бересты поддавались, лопались, предчувствие близкого успеха гнало Смеяну вперед. Еще один нажим – и ремешок лопнул, повис и соскользнул бы на землю, если бы она его не подхватила. С ремешком в руках, на котором болтались бесполезные отныне девять узелков, Смеяна разогнулась и восхищенно посмотрела на Грача. Глаза ее в темноте горели желтым огнем.