Утренний Всадник

И вдруг Смеяна растерялась. «Светловоя!» – хотела она ответить по первому побуждению, но не смогла. Ей вспомнился отрешенный взгляд Светловоя, устремленный мимо нее в какие-то неземные дали, за Синюю Межу, туда, где живет его настоящая любовь. «Да разве может быть любовь в одном месте, а удача – в другом? – внезапно осенило ее открытие, и Смеяна сама была потрясена собственным глубокомыслием. – Что душа любит, то и удачу принесет. А без любви никакой удачи не видать». А Светловой не любит ее. Как ни хотелось ей верить в обратное, сейчас, отойдя и глянув на него издалека, Смеяна не могла больше тешить себя надеждами, что «может быть, потом», что «он разглядит, он поймет». Их души летают в разных небесах…

– Ты спасла моего брата, – тем временем проговорил Держимир, отведя глаза, как будто ему было тяжело или даже стыдно об этом говорить. – Ты этим жизнь мою спасла. Я за это все готов… Мне иного счастья не надо было, только чтобы он вернулся. Он вернулся…

Похоже, сам дрёмический князь не очень хорошо понимал, что хочет сказать и какие слова для этого выбрать, но его растерянность послужила на пользу: она растрогала Смеяну. Оседланный конек уже позвякивал уздечкой, конюшенный холоп поглаживал его, успокаивая. А Смеяна не вспоминала о нем, в ее мыслях и чувствах царил полный разброд. Дорога, только что бывшая такой ясной, внезапно заволоклась туманом, и она сама не знала, куда ей идти и где ее ждут.

– Лучшей удачи я себе не хотел и не хочу! – добавил Держимир и поднял на нее глаза. Мнимая смерть брата, открывшая ему глубины горя и счастья, стала для него и надежным мерилом удачи. – Большего добра мне никто другой сделать не смог и не сможет. И со Звенилой…

Он скривился, точно само имя изгнанной чародейки было для него горьким, и продолжал:

– И с Дарованой… Ведь растерзал бы нас оборотень, если бы со мной княжна была. А с тобой – отпустил, даже дружбу предлагал. По всему выходит: ты – моя удача. Ведь так?

Смеяна не находила возражений. Для нее было слишком неожиданным вдруг оказаться удачей человека, которого она много месяцев считала врагом, но по всему выходило именно так. И с Баяном, и со Звенилой, и с Дарованой, и с Огнеяром Чуроборским.

– Оставайся со мной! – негромко, но со всей силой убеждения попросил вдруг Держимир. Видно было, что он не привык просить и слова эти даются ему нелегко, но усилия того стоили. – Оставайся! Я тебя ничем не обижу. Я…

– Погоди! – вдруг прервала его Смеяна, осененная новым воспоминанием. – Ведь мы со Светловоем хотели искать Чашу Судеб. Хотели у Матери Макоши спросить, в чем судьба. Я ни рода своего, ни судьбы не знаю, вот, не знаю даже, где мое место: то ли с ним, то ли и правда с тобой. Мы хотели в смолятичском святилище на Кошице порасспросить вещих женщин…

– Вот, вот! – торопливо воскликнул Держимир, словно спешил поймать за хвост укользающий важный довод. – Святилище… На Кошицу не надо! Эта Чаша Судеб не там, а на Пряже! Это в моей земле, на Краене. Пряжа в Краену впадает.

– Да ну? – Изумленная Смеяна посмотрела ему в глаза, не веря, но увидела, что он не лжет.

– Да, да! – поспешно заверил Держимир. – Я ее там видел! Клянусь Перуном, видел сам! В Макошином-на-Пряже она! Поедем со мной! – горячо продолжал он, видя, что напал на верное средство убедить Смеяну. – Мне как раз срок в полюдье идти. А мое полюдье через Краену проходит. К Медвежьему велику дню там будем! Я сам тебя отведу! И если чаша скажет, что ты не моя удача, я тебя держать не буду! Перуном клянусь!

– Не будешь? – повторила Смеяна, слишком потрясенная этим нежданным предложением и не в силах принять никакого решения.

Уж слишком крутой поворот предложила ей лукавая судьба: от Светловоя к Держимиру!

Князь ответил не сразу, опустил голову, потом опять посмотрел на Смеяну и просто сказал:

– Да что я, дурак, что ли?

И Смеяна улыбнулась. Она поверила ему, поверила в искренность его слов, в его усталость, в его горячую жажду удачи и готовность платить за нее.

Ее глаза с огромными в полутьме черными зрачками засияли мягким золотым блеском, и Держимиру вдруг стало тепло. Ему чудилось, что рядом с ним стоит не девушка, а настоящее маленькое солнце. Где-то в глубине зародилось ощущение счастья, слабое, непривычное, но живое, как родник, впервые проснувшийся под тяжелыми грудами снега. На него вдруг повеяло весной, ее свежим, бодрящим, жизнерадостным чувством. И как молния ударило озарение: ну и дурак же этот Светловой, что упустил ее, и как же мне повезло! Да провались эта Дарована, эта же гораздо лучше. Ему было тепло, как никогда не бывало возле Звенилы, взгляд этот рыжей посланницы богов не вытягивал из него силы, как у той, ушедшей в лес, а вливал в душу силу и уверенность. «Неужели?» – только и мог подумать Держимир, как будто потерял все слова. Неужели он поймал наконец свою добрую судьбу, поймал там, где не ждал, по ошибке… Нет, судьба ошибок не делает. Так было нужно. И ему захотелось просить, не Смеяну даже, а саму богиню счастливой судьбы: не покидай меня!