Утренние прогулки

— Ты чего все время на нас смотришь? — спросила она, хихикнула и состроила такую гримасу, что я даже отвернулся.

— На тебя только и смотреть, — ответил я, — что у меня, дел нет, что ли.

— А на Свету почему смотришь?

Я не стал тогда с ней разговаривать и пошел играть к ребятам.

* * *

Утром я увидел, что Света идет в столовую не с Ленкой, одна. И после завтрака Ленка что-то крикнула Свете, а Света даже не повернулась.

А через час Ленка стояла у стены дачи, и девочки из отряда подходили к ней по очереди и толкали ее. Одна девочка даже пнула ногой. Ленка закрывала лицо руками и тихо плакала.

— Будешь еще сплетничать! — приговаривали девчонки.

— Она такие сплетни разводила, просто ужас, — сказала мне та девчонка, которая пнула ее ногой. — Мы ей сначала верили, а сегодня все открылось. Ты тоже иди ей отомсти. Она про тебя знаешь, что говорила? Всем девочкам рассказывала. Я даже повторить не могу, вот что она говорила!

Девчонка все стояла около меня и не замолкала, а мне стало так стыдно, что посередине ее слов я повернулся и ушел в дачу.

Потом я вдруг услышал, что меня зовут.

— Колька! Колька! Тебе открытка. Вот интересно: вчера у него родители были, а сегодня уже ему письма шлют! — кричали мне.

Я вышел на крыльцо.

— Ты что, не слышишь? Тебе открытка.

«Откуда мне письмо, — подумал я. — Может быть, от мамы?»

Я взял открытку и сразу понял, что не от мамы.

Лучше бы я ее не брал! Лучше бы она потерялась где-нибудь на почте!

«Здравствуй, Николай!

Как ты живешь? Я живу хорошо.

И еще я узнал, что тогда моя мать правду сказала про твоих родителей. Твои родители уже разошлись, а от тебя скрывают. Это моя мать точно знает.

До свидания. Виктор Бабенков.

А твой адрес я узнал у твоей матери, когда она уезжала».

Я прочитал эту открытку во второй раз и в третий.

Тут ко мне подошел Игорек.

— Ты письмо получил, да? — И он привстал, чтобы разглядеть, что там написано.

А я спрятал открытку быстрей за спину и неожиданно закричал на него тонким противным голосом:

— Тебе-то какое дело! Сует нос не в свои дела!

— Я просто так, спросить. — Он даже растерялся, и губы у него задрожали.

Но я продолжал орать на него.

Потом я побежал куда-то по дороге. Потом я увидел в руке ту открытку, смял ее и сунул в карман.

В это время прямо на меня вышел из-за кустов Евдокимов.

— Куда бежишь? А я тебя ищу, — обрадовался он.

Но я закричал на него тем же противным визгливым голосом.

— Пусти с дороги! — кричал я ему.

— Ты чего? Я у тебя хотел взять адрес, ведь меньше недели осталось, — сказал он растерянно.

— Какой тебе адрес?! Вам всем лишь бы адрес узнать!

Евдокимов посмотрел на меня и отошел в сторону.

А я побежал дальше к соснам. Я задыхался, но все бежал, несколько раз споткнулся о корни, потом упал и не хотел вставать.

Я лежал так долго, уткнулся головой в землю, подо лбом у меня был твердый корень, я стукнул лбом об него, чтоб стало мне больно, и стукнул еще несколько раз, и еще.

Потом я услышал тихие шаги и сжался, чтобы меня не заметили.

Это была Света.

Она остановилась около меня, но я лежал, уткнувшись в сухую землю, и к ней не поворачивался.

— Коля, я больше не буду с тобой ссориться, — сказала она тихо. Но я ей не ответил. — Я пойду, Коля, — сказала она и пошла назад.

Когда я вернулся к даче, там было пусто. Все пошли в лес.

И хорошо, что меня не видели. Потому что некоторые, быть может, прочитали ту открытку, и что я бы стал им говорить?

* * *

Я больше не думал ни о маме, ни о папе, ни о себе. И ни о чем я не думал. Мне все время хотелось спать.

В тихий час у нас в палате всегда рассказывали смешные истории. Но сегодня я как лег, так сразу заснул и ничего не слышал. И вечером после линейки я тоже заснул сразу.

На другое утро ко мне подошел врач.

— Ты не болен? — спросил он. — Ваш воспитатель просил тебя посмотреть.

Врач отвел меня в медпункт, проверил мое горло, измерил температуру.

— Сам-то ты на что жалуешься? — спросил он.

А я вдруг подумал о папе с мамой и сжал зубы, чтобы не заплакать.

— Болит у тебя что-нибудь? — снова спрашивал врач.

— Нет, — сказал я и отвернулся к окну.

— Я тебя все-таки положу на день в изолятор, а там посмотрим. Вид у тебя очень странный.

Я лег в пустом изоляторе в углу, чтобы не мешало окно, и проспал весь день. И ночью я тоже спал. Утром врач отпустил меня в отряд.

Все наши как раз строились, чтобы идти на совхозное поле.

И я тоже пошел в строю.

— Я к тебе вчера хотела прийти, а меня врач не пустил, — сказала Света.

— И меня тоже, — сказал Евдокимов.

Мы шли по дороге строем мимо совхозных рабочих, и пионервожатый запел песню. И весь отряд тоже запел.

— Куда это они маршируют? — спросил один рабочий.

— Да нам помогать, на турнепс, — объяснил другой.

А мы шли мимо них, как солдаты, пели маршевую песню и четко ставили шаг.