Утка с яблоками (сборник)

– Так они у тебя, что, не в собственности? – поразилась Галя.

– А зачем? Оставлять некому… Доживу уж без собственности.

– Не говори таких слов, подруга. Доживу! Да ты меня еще переживешь!

– Врешь ты, Галка. У меня ж сил ни на что нет, даже комнаты приватизировать. Это ведь надо ходить куда-то, оформлять. А мне до магазина иной день не дотащиться.

Галя покивала понимающе. Затем, будто только сейчас придумав, заговорила:

– Слушай, я тебе помогу. На что друзья на свете? Мы все оформим, тебе даже из дома выходить не надо будет. Есть у меня знакомая, как раз этими делами занимается. Не бесплатно, конечно…

Алина махнула рукой:

– Нет у меня денег!

– У меня займи.

– А отдавать с чего?

– А ты мне на комнаты завещание напиши. Сама знаешь, живу тут на птичьих правах, а у меня дочка…

– Считаешь, сдохну скоро? А и ладно, это тоже не жизнь!

– Бог с тобой, Алиночка! Живи да радуйся! Я тебе еще деньжонок подброшу за твою доброту, долг по квартплате погашу. И, ты меня знаешь – не оставлю голодать-холодать. Кстати, тебе ведь зимой из дому выйти не в чем, а я дочке шубу купила, дубленку она носить уже не хочет. Возьми себе.

Гульнара исчезла, и через несколько минут притащила в запущенную комнату хозяйки богатство: дубленку, сапоги-дутики, теплую кофту и платье узбекской расцветки.

– Настоящий шелк, – потрясла она перед Алининым носом. – Примерь.

Алина накинула платье на тощее тело, взглянула в треснутое зеркало на стене.

– Ой, прямо узбечка! Тюбетейки не хватает.

– Будет тебе тюбетейка. Дай только косы заплету.

Скрывая брезгливость, Гульнара заплела из давно не мытых длинных волос с десяток косиц и притащила из своей комнаты шитую золотом тюбетейку.

Алина пьяно улыбалась своему зеркальному отражению.

– А что, красиво!

– Красиво, конечно. Ты у нас, Алина, красавица. Мы тебя еще замуж выдадим!

– За кого? – помрачнела хозяйка. – За твоего Фархада, или Рустама или как их… Давай, Галка, за Котика моего выпьем – светлая ему память… Жаль, ты не знала его, такой мужчина был…

Смахнув слезу с глаз, Алина заглотнула свою порцию водки, лишь хлеба отщипнула закусить, задумалась. Галина пригубила, поморщилась, подцепила вилкой из банки кружок маринованного баклажана.

– Виктор у тебя тоже неплохой был. Беда, что прожил недолго…

– Не живут возле меня мужики… Черная вдова, – пробормотала Алина.

– Брось! Люди ерунду болтают, а ты повторяешь.

– Они даже когда не говорят, я все слышу, что думают… – призналась вдруг Алина.

Галка едва сдержала усмешку: тут и телепатии не надо, все думают об этой алкоголичке одно и то же.

– Знаешь, как тяжело жить, когда в голове все время чужие голоса? – вздохнула порядком окосевшая хозяйка.

– Нет, откуда мне, у меня такого дара нет! – вроде бы уважительно удивилась жиличка, думая при этом: «Скоро тебе и черти видеться начнут!» – А какие голоса, чьи?

– Вот сегодня президент со мной говорил, – совершенно серьезно сообщила Алина. – Сказал, что пока в моих услугах не нуждается, но я должна быть готова.

– К чему?

– Помочь. Ты ведь знаешь, какая обстановка в стране…

– А ты откуда знаешь? У тебя даже телевизора нет.

– Я все знаю, – значительно кивнула Алина.

– Слушай, а давай я тебе телевизор свой отдам? Все равно плазму покупать собралась. Как ты без телевизора, одна целыми днями? Никуда не ходишь…

– Друзей не стало. Раньше много друзей было… Знала бы ты, какие здесь у нас с Костиком интересные компании собирались! Такие ребята классные, образованные, просветленные… Это они мне открыли все Тибетские истины…

Съехала с нужной темы, поняла Галина. Сейчас опять свою индийско-тибетскую мутотень заведет. И, не давая хозяйке опомниться, предложила:

– А мы телик прямо сейчас перенесем. У тебя антенна-то есть?

Антенна оказалась оборвана, и телевизор с грехом и помехами пополам показывал всего три программы.

– Вот, совсем другое дело! – воскликнула Гульнара. – Не будешь теперь скучать. Будешь сериалы смотреть! А антенну проведем, не беспокойся. Видишь, что значит настоящий друг? Ничего мне для тебя не жалко.

– Галочка! – полезла с пьяными поцелуями Алина.

Галя стерпела, и даже сама чмокнула в опухшую вялую щеку.

– Знаешь, ты кто? Ты – золотой человек! – умилялась Алина.

– Выпьем за дружбу, – предложила Галя, выставляя на шаткий журнальный столик очередную бутылку.

Выпили. Впав в благостное настроение, хозяйка любовалась на рябой экран.

– А мне-то, мне-то – совсем нечем отблагодарить тебя, Галочка!

– Комнаты завещай, это будет лучшая благодарность. Не мне, так дочери моей достанутся. Ей жить.

– Наргизе? Да пожалуйста! Такая девочка умненькая. Скромная, вежливая. Для нее не жалко!

– Нет, Алиночка, ты на меня напиши, это все равно, что ей. Только вначале приватизацию оформить надо. Так я позову свою знакомую?

– Зови. Но ходить я никуда не буду. Терпеть не могу все эти учреждения…

– Не надо никуда, все на дом, все для твоего удобства.

Пока оформляли приватизацию, Галина глаз не спускала с квартирной хозяйки, следила, чтоб у той выпивка с закуской не переводились, впрочем, как все алкоголики, ела Алина немного. Деньжат тоже ей подбрасывала, чтобы могла из дома выйти.