Утес чайки

– Амели, целая армия полицейских готова схватить этого парня по одному твоему слову. Если б ты только могла сказать нам больше… О том месте, где он тебя держал. О том, что он говорил, что делал. Каждое твое слово много для нас значит.

Амели пристально посмотрела на Хелен:

– Я не помню.

– Ты не хочешь вспоминать, и это понятно. Но без тебя мы так и будем топтаться на месте.

– Я не заставляю вас приходить сюда каждый день.

– Я хочу помочь тебе, Амели.

– Я уже описала этого человека.

– Да, и за это мы тебе благодарны. Но этого недостаточно. Портрет слишком… расплывчат. Ничего конкретного. И ты сомневалась во многих деталях.

– Вы не сомневались бы, если б прошли через все это?

– Это не упрек, Амели. Просто факт. Если мы хотим найти его, нужна более конкретная информация.

– Я все сказала.

– Как выглядело место, где тебя держали?

– Это все, что я знаю.

Хелен вздохнула:

– Ты знаешь больше. Твой мозг блокирует информацию.

Амели пожала плечами:

– Я понятия не имею, что делает мой мозг. Это как черное пятно. Я села в машину на Бернистон-роуд, а дальше – ничего. Ничего.

– Но кое-что из более поздних событий ты все же вспомнила. Вторую машину, ту, в которой ты убежала. Как ты это сделала, Амели? Как у тебя получилось спрятаться в машине, чтобы он ничего не заметил? Это просто невероятно. Мои коллеги восхищаются тобой, Амели, а ты ничего не помнишь? Где стояла машина, куда ты прокралась? В гараже? На улице? Значит, ты могла свободно передвигаться? Так было всегда или похититель допустил оплошность, повел себя неосторожно?

– Я не знаю.

– Попытайся вспомнить.

Некоторое время Амели смотрела в окно, а потом вдруг закричала:

– Нет! Я не хочу! Я не буду!

– Ну хорошо, я…

Амели повернулась к Хелен:

– Мне нужно отсюда уйти. Не вынесу больше ни дня в этой комнате, в этом доме.

– Понимаю. Думаю, нам действительно пора прогуляться к морю. Нас будут сопровождать два констебля, так что ничего не случится. Что ты об этом думаешь?

– Не хочу гулять. Моя мама любит ходить вдоль моря. Бродит туда-сюда, как тупое животное на ярмарке… Я не такая, как она.

– И куда бы ты хотела пойти погулять?

– Я вообще не хочу гулять. Хочу съездить в город за покупками.

– Это можно устроить. Я поговорю со старшим инспектором Хейлом, и мы…

Амели нахмурилась:

– Не «мы». Я хочу одна.

– Одна? Нет, так не пойдет. Я и констебли…

– Пусть констебли. Только без вас.

Возражать не имело смысла. Травмированный подросток, из которого Хелен неделями выманивала информацию… Неудивительно, что Амели пресытилась общением с ней. Тем не менее…

– Хорошо, я поговорю с инспектором Хейлом.

Кто знает, может, это шаг к нормальной жизни. Или устранению блокировки, которая для Амели как ловушка…

2

Дебора не хотела ничего другого, как только чтобы эта ситуация как можно скорей разрешилась. Джейсон собрался идти один.

– Нам незачем вдвоем срываться с места, чтобы доставить ему деньги, – сказал он во время завтрака, глядя на жену через стол красными после бессонной ночи глазами. – Одного меня достаточно. Я дам ему чек и уйду. Надеюсь, после этого он никогда больше не появится в нашей жизни.

Эти тридцать тысяч фунтов стали для Джейсона серьезным испытанием. Деньги, которых у семьи Голдби действительно не было. Джейсону пришлось брать дополнительный кредит. Хотя на фоне общей суммы долга тридцать тысяч не выглядели значительной суммой, что странным образом утешало.

Ночью, когда они лежали в постели после отключения электричества – которое, как выяснилось, произошло из-за рождественских гирлянд в соседском саду, – Джейсон шепотом восклицал в темноту:

– Тридцать тысяч! Он сумасшедший. Никогда в жизни…

– Другие обещают куда большее вознаграждение за возвращение пропавшего ребенка.

– Но мы не предлагали никакого вознаграждения, просто потому что… как-то об этом не подумали.

– Это не означает, что Алекс Барнс не заслуживает награды. Он спас Амели, вернул ее нам.

Джейсон вздохнул:

– Да… трудно оценить то, что он сделал. Сколько стоит жизнь Амели? Пятнадцать тысяч? Двадцать? Сотню?

– Это не значит, что мы оцениваем жизнь Амели в тридцать тысяч фунтов. Просто выражаем ему признательность таким образом. За то, что он не отпустил ее рук, несмотря ни на что.

Джейсон включил свет. На лбу у него обозначились резкие морщины.

– Мы платим ему, чтобы он оставил нас в покое. Потому что он раздражает нас, хотя и спас нашу дочь. Это вынужденная благодарность. Будет лучше, если он исчезнет из нашей жизни.

Дебора тоже села:

– Так, значит, мы ему все-таки заплатим?

– Да.

На следующий день Джейсон пошел в банк. Получить одобрение на кредит оказалось непросто, но он был врач и имел постоянную работу, поэтому на все остальное в конце концов закрыли глаза. Ограничились предупреждением, что его кредитный лимит исчерпан.

Всю следующую ночь Джейсон без сна ворочался в постели. Не давал спать и Деборе. Утром она сказала, что пойдет с ним. Джейсон этого не хотел, но Дебора настаивала:

– Это важно для меня не меньше, чем для тебя.