Установление

— И этого я не принимаю. Вся история столь нелепа и бессмысленна… Скажи-ка, Борт, слышал ли ты что-нибудь о боевом крейсере, который, как предполагается, Установление должно привести в порядок для использования в анакреонском флоте?

— Боевом крейсере?

— Старом имперском крейсере…

— Нет, не слышал. Но это ничего не значит. Базы военного флота — это религиозные святилища, куда обычный люд категорически не допускается. О состоянии флота вообще никогда не сообщают.

— Тем не менее, кое-какие слухи просочились. Люди из Партии поднимали этот вопрос в Совете. И Хардин ничего не отрицал. Его представитель угрожал распространителям слухов — не более того. Возможно, это тоже имеет значение.

— Все один к одному, — сказал Борт. — Кругом безумие. Одно сообщение хуже другого — если только они заслуживают доверия.

— Неужели, — заметил Орси, — Хардин располагает каким-то секретным оружием? Ведь это…

— Да, — со злостью произнес Сермак, — огромный дьявол из табакерки, который выскочит в нужный психологический момент и до смерти напугает старину Виениса. Если б Установление зависело от некоего секретного оружия, оно могло бы само взорвать себя ко всем чертям и избавиться от агонии в ожидании конца.

— Хорошо, — сказал Орси, поспешно сменив тему, — поставим вопрос так: сколько времени у нас осталось? Как ты думаешь, Борт?

— Не смотрите на меня так: я не знаю, хотя вопрос действительно именно в этом. Анакреонская пресса вообще никогда не упоминает об Установлении. В данное время она всецело заполнена предстоящими празднествами. Как вы знаете, на следующей неделе Лепольд станет совершеннолетним.

— Значит, у нас есть несколько месяцев, — Вальто впервые за весь вечер улыбнулся. — Это дает нам время…

— Это дает нам время, держи карман! — взревел нетерпеливо Борт. — Король — бог, говорю я вам. Вы думаете, что он должен провести пропагандистскую кампанию, чтобы воодушевить свой народ? Или вы думаете, что он должен обвинить нас в агрессии и дать волю дешевым эмоциям? Когда придет время нанести удар, Лепольд отдаст приказ, и народ пойдет в бой. Именно так. Вот в чем проклятие системы. Богу не задают вопросов. Приказ же он может отдать хоть завтра.

Все заговорили разом, и Сермак хлопнул пару раз по столу, призывая к тишине. Тут открылась входная дверь, и ворвался Леви Нораст. Он взлетел по лестницам, не снимая пальто и разбрасывая хлопья снега.

— Поглядите на это! — закричал он, бросив на стол мерзлую, усыпанную снегом газету. — И все визоры забиты тем же.

Пять голов склонились над развернутой газетой. Сермак приглушенно произнес:

— Великий Космос, он же отправляется на Анакреон! Отправляется на Анакреон!

— Это в самом деле измена, — взвизгнул возбужденно Тарки. — Провалиться мне, если Вальто не прав! Он продал нас и теперь отправляется туда за вознаграждением.

Сермак встал.

— У нас теперь нет выбора. Завтра я собираюсь просить Совет, чтобы он вынес вотум недоверия Хардину. А если и это провалится…

5.

Снегопад прекратился, но снег смерзся на земле толстым слоем, и скользивший мобиль с немалым трудом продвигался по пустынным улицам. Темно-серый свет едва брезжившей зари был холоден не только в поэтическом, но и в буквальном смысле — и даже в эти смутные для Установления времена никто, будь он акционистом или же сторонником Хардина, не обнаруживал достаточного рвения, чтобы в подобную рань показаться на улице.

Йохану Ли не нравилась вся затея, и его ворчание сделалось вполне различимым.

— Это будет плохо выглядеть, Хардин. Все скажут, что ты смылся.

— Пусть говорят, если им захочется. Мне надо попасть на Анакреон, и я желаю сделать это без помех. И хватит об этом, Ли.

Хардин откинулся в мягком кресле и зябко поежился. В хорошо обогреваемой машине холода не чувствовалось, но нечто неприятное в заснеженном мире раздражало его даже сквозь стекла. Он произнес задумчиво:

— Когда-нибудь, разобравшись с текущими делами, мы займемся погодой Терминуса. Это можно сделать.

— Я, — возразил Ли, — предпочел бы сперва увидеть завершение других дел. К примеру, как насчет погоды для Сермака? Хорошая, сухая камера, двадцать пять градусов выше нуля в течение всего года были бы кстати.

— Тогда мне в самом деле понадобились бы телохранители, — сказал Хардин, — и не только эти двое. — Он указал на двух сидящих впереди, рядом с водителем, здоровенных малых, пристально, не спуская рук с атомных бластеров, вглядывавшихся в пустые улицы. — Ты, видно, хочешь разжечь гражданскую войну.

— Я хочу? Поверь, в костре немало других поленьев, да и ворошить его особенно не потребуется, — Ли стал загибать пальцы. — Первое: Сермак вчера устроил бучу в Городском Совете и потребовал выразить тебе недоверие.

— Он имел полное право так поступить, — холодно ответил Хардин. — Кроме того, его требование провалилось: 206 против 184.

— Конечно. Большинством в двадцать два голоса, когда мы рассчитывали минимум на шестьдесят. И не отрицай того, что ты надеялся на шестьдесят.

— Да, пожалуй… — признал Хардин.