Установление

— Я знаю, — вмешался Хардин. — Полагаю, вы прокладываете описанный вами прямой путь для вас и ваших детей, — путь, который ведет прямо к трону, — если учесть недавнюю трагическую гибель отца короля, вашего старшего брата, и хрупкое здоровье самого короля. Ведь у него хрупкое здоровье, не правда ли?

Виенис нахмурился при этом выпаде и заговорил жестче.

— Я бы посоветовал вам, Хардин, избегать определенных тем. Вы, может быть, считаете, что как мэр Терминуса имеете право делать… э… неразумные замечания, но, прошу вас, разуверьтесь в этом. Я не из тех, кого можно запугать словами. Моя жизненная философия всегда заключалась в том, что трудности исчезают, если их встречаешь открыто, и я никогда не отворачивался от них.

— Я в этом не сомневаюсь. И перед какой же именно трудностью вы отказываетесь отступить в данное время?

— Трудность, Хардин, состоит в том, чтобы убедить Установление сотрудничать. Ваша мирная политика, видите ли, привела вас к совершению ряда очень серьезных ошибок — просто потому, что вы недооценили смелость своего соперника. Не все, подобно вам, так боятся прямых действий.

— К примеру? — поинтересовался Хардин.

— К примеру вы явились на Анакреон в одиночестве и в одиночестве же проследовали за мной в мои покои.

Хардин осмотрелся по сторонам.

— А что в этом плохого?

— Ничего, — сказал регент, — за исключением того, что снаружи этого помещения находятся пять полицейских стражников, хорошо вооруженных и готовых открыть огонь. Я не думаю, чтобы вы смогли уйти, Хардин.

Брови мэра поднялись.

— А я и не намереваюсь тут же уходить. Значит, вы так меня боитесь?

— Я вас вовсе не боюсь. Но это, может быть, продемонстрирует вам мою решимость. Будем называть это жестом с моей стороны.

— Называйте как вам угодно, — безразлично произнес Хардин. — Я не буду переживать по поводу этого инцидента, как бы вы его не назвали.

— Я уверен, что со временем ваше отношение изменится. Но вы сделали и другую ошибку, Хардин, более серьезную. Планета Терминус, как кажется, почти совершенно не защищена.

— Естественно. Чего нам бояться? Мы не угрожаем ничьим интересам и служим всем одинаково.

— И, оставаясь беспомощными, — продолжал Виенис, — вы любезно помогли нам вооружиться, особенно способствуя развитию нашего собственного флота, великого флота. В сущности, такого флота, которому после вашего дара — имперского крейсера — сопротивляться невозможно.

— Ваше высочество, вы тратите время зря, — Хардин сделал движение, словно поднимаясь с кресла. — Если вы намереваетесь объявить войну и информируете меня об этом обстоятельстве, то позвольте мне немедленно связаться с моим правительством.

— Сидите, Хардин. Я не объявляю войны, и вы не свяжетесь со своим правительством. Когда война разразится — она не будет объявлена, Хардин, а разразится, — Установление в должное время будет проинформировано о ней атомными бластерами Анакреонского флота во главе с флагманом "Виенис", некогда крейсером имперского флота, под общим командованием моего собственного сына.

Хардин нахмурился.

— И когда же это произойдет?

— Если вам в самом деле интересно, то… Корабли флота покинули Анакреон ровно пятьдесят минут назад, в одиннадцать, а первый выстрел раздастся сразу же на подходе к Терминусу, завтра в полдень. Вы можете считать себя военнопленным.

— Я именно им себя и считаю, ваше высочество, — сказал Хардин, все еще хмурясь. — Но я разочарован.

Виенис презрительно фыркнул.

— И все?

— Да. Я думал, что момент коронации — полночь — будет более подходящим временем для отправки флота. Видимо, вы хотели начать войну, оставаясь регентом. В противном случае все было бы еще более драматично.

Регент уставился на него.

— О Космос! Что это вы несете?

— А вы не понимаете? — мягко сказал Хардин. — Я назначил мой контрудар на полночь.

Виенис вскочил с кресла.

— Вы мне тут не блефуйте. Никакого контрудара нет. Если вы рассчитываете на поддержку остальных королевств, то забудьте о ней. Их флоты, даже вместе взятые, не сравнятся с нашим.

— Я это знаю. Я не собираюсь стрелять ни разу. Просто неделю назад было разослано сообщение о том, что сегодня, начиная с полуночи, планета Анакреон попадает под интердикт.

— Интердикт?

— Да. Если вы не понимаете, я поясню. Все жрецы на Анакреоне забастуют — если я не отменю приказа. Но я не могу его отменить, пока меня удерживают без средств связи; да и в противном случае я бы этого не сделал! — он подался вперед и добавил с неожиданным оживлением: — Соображаете ли вы, ваше высочество, что нападение на Установление есть не что иное как омерзительнейшее святотатство?

Виенис явно старался овладеть собой.

— Избавьте меня от этого, Хардин. Оставьте эти разговоры для толпы.