Усмешки Клио

Вообще-то кавалерию старых времен многое роднит с нынешними бронетанковыми войсками, не случайно многие полки и дивизии в США и Великобритании сохранили в своих названиях слово «кавалерийские», сменив лошадок на танковую броню. Точно так же различные виды и танков, и конников использовались и используются в разных целях. Тяжелые, почти неуязвимые — для мощного концентрированного удара, прорыва обороны противника. Дело легких — разведка, охранение, рейды по вражьим тылам. Универсальных танков и всадников нет и не бывает…

А теперь представьте себе такую ситуацию: допустим, в середине XX века страна, тяжелых танков не имеющая в принципе, сталкивается в прямом сражении с державой, активно практикующей тяжелое танкостроение. Последствия будут плачевными (и бывали в реальных войнах) — пушчонки легких танков броню тяжелых не пробивают, а те колют их, как орехи; рассчитанные на тонкую броню средства ПТО бесполезны… Ну и что тут делать?

Самый проигрышный путь, какой только можно представить — это немедленно начать проектировать и строить тяжелые, очень тяжелые и сверхтяжелые бронированные машины. Абсолютно забросив при этом остальные рода и виды войск — пехоту и артиллерию, авиацию и противотанковую оборону. Решить проблему можно быстро и эффективно: увеличить калибр противотанковых пушек и мощность противотанковых мин, применить новую тактику обороны, новые виды противотанковых укреплений. Один-единственный вовремя взорванный мост может сделать бесполезными все тяжелые танки на этом берегу реки (в отличие от легких, которые порой плавают или десантируются с воздуха).

Вот. А правители европейских королевств раннего средневековья, ошибочно приняв эффектность за эффективность, пошли именно первым, ведущим в никуда путем. Тяжелая рыцарская конница была непобедима исключительно в открытом полевом сражении. Причем, что характерно, на относительно узких полях тесной и густонаселенной Европы. На широких азиатских равнинах легкие и подвижные всадники могли отступать сколько угодно долго, маневрируя, изматывая тяжеловооруженного противника арьергардными боями, перерезая коммуникации. Недаром мощно начавшийся было натиск крестоносцев на восток захлебнулся очень быстро — завоевания ограничились узкой полосой малоазиатского побережья, вполне пригодной для маневра тяжелой кавалерии.

Но, с другой стороны, и степнякам хода в Европу, где царила тяжелая конница, уже не было. И европейский поход Батыя завершился на Венгрии отнюдь не по причине засевших в тылу русских инсургентов. Просто венгерская степь (пушта) — самый западный из ландшафтов, хорошо подходящих для маневренных степных наездников. Монголов, лишенных свободы маневра, христианские рыцари сплющили бы, как яичную скорлупу.

Впрочем, как выяснилось, бронированные армады рыцарей можно громить и не только на степных просторах — достаточно было прекратить состязание в толщине брони и в выведении все более тяжеловозных лошадей, а заняться совершенствованием тактики.

Пешее ополчение фландрских городов истребляло закованных в неподъемные доспехи всадников на своих болотистых равнинах, где перегруженные кони просто вязли; языческая жмудь лихо вырезала рыцарские отряды в дремучих прибалтийских лесах; Александр Невский, как известно, просто-напросто заманил крестоносцев на тонкий лед Чудского озера. Но это все были ласточки, весну не делавшие. Дважды в одно болото противника не больно-то заманишь…

Изобретение, предрешившее судьбу европейского рыцарства, называлось вагонбург, а изобретателями были чешские гуситы. Хотя и на Руси тогда же появилось схожее военное новшество, именуемое гуляй-город (правда, оно использовалось большей частью против легкой татарской конницы).

В общем-то, ничего принципиально нового тут не было. Поставленные в круг повозки обоза использовали в качестве полевого укрепления и задолго до этого. Но — в качестве вспомогательного средства, чтобы прикрыть обозников, пленных, припасы и раненых от шального прорыва не слишком крупных вражьих сил.

Единственное, в чем принципиальное отличие вагонбурга и гуляй-города — он укрывал теперь практически все войско и был подвижным, т. е. позволял наступать, пусть медленно, но верно. А также давать успешный бой рыцарям в любом месте.

И все. Это стало приговором европейскому рыцарству. Когда тяжелый всадник теряет темп, штурмуя такое на вид незначительное укрепление и подставляет гораздо слабее бронированные бока, с ним, знаете ли, очень много чего можно сделать. Вот тут-то и пошли в ход мощные тисовые луки и еще более мощные арбалеты, да и огнестрельное оружие — благо время для перезаряжания появилось. В ближнем бою активно использовались пробивающие почти любую броню[10] чеканы (клевцы по-русски), крючья для стаскивания с коней и оружие не рубящего, но оглушающего действия (действительно, к чему тщиться прорубить откованный искусным оружейником мощный глухой шлем, если после хорошего удара кистенем или боевым цепом голова рыцаря просто окажется в роли языка большого колокола?).