Ушкуйник. Бить врага в его логове!

Сверху по течению спускалась лодья. Видно, что плавание давалось нелегко. Борта лодьи в наледи, лед даже на веслах. Тяжелый и широкий корпус едва идет среди шуги. Та ли это лодья – разбойничья, или другая, но Мишаня решил не рисковать. По-любому корабельщиков на лодье человек десять-двенадцать, от всех не отобьешься.

Пока лежали, ожидая прохода лодьи, замерзли.

– Сейчас бы сбитня горячего, – мечтательно сказал Тихон.

– А к сбитню – курочку жареную, пряженцев с грибами, – подначил его Мишаня.

– Ох, не соблазняй. И так в животе урчит. Я два дня как не ел.

М-да, Тихону еще хуже, чем Михаилу. Однако идет, молчит, не жалуется. Стойкость это или смирение?

Лодья скрылась из виду. Мишаня и Тихон встали, пошли быстрым шагом, чтобы согреться. Хоть бы к селу какому-нибудь выйти. Тогда можно было бы сани нанять до Хлынова. Хотя – нет, без денег не повезут. Топор разве отдать вместо задатка? Миша усмехнулся. Еще деревни нет, а уже размечтался.

В основном на реках стояли города, деревни прятались по малым рекам и ручьям, опасаясь нападений, поэтому не встречались они Михаилу и Тихону.

Шли они без остановки и довольно долго. Сколько верст позади осталось, одному богу известно. Притомились оба. Михаил остановился.

– Все, не могу больше, привал. Давай отдохнем немного.

– Чуток не дошли до нужного места.

– Ошибаешься, Тихон. До Хлынова далеко еще. Уж я-то берега знаю, сколько раз здесь на ушкуе ходил.

Тихон спорить не стал, уселся на пенек. Мишаня устроился на поваленное дерево – все лучше, чем на мерзлой земле. Они перевели дух, снова поднялись. Мишаня хотел быстрее в Хлынове оказаться, узнать, почему ушкуй ушел. В конце концов – покушать дома и согреться, снять вонючий разбойничий зипун.

Они прошли версты две, как Тихон сказал:

– Забирай влево.

– Это еще зачем? Вон – берег видно, идем правильно. Если в лес углубимся, заплутать можно.

– Я эти места знаю, позволь – впереди пойду.

Мишаня остановился и пропустил Тихона вперед. Тот уверенно шел, свернул от берега в глубь леса.

Мишаня в лесу чувствовал себя неуютно. Он вырос в селе, взрослел на воде, на ушкуе. А в лесу – никаких ориентиров. Ладно бы, дорога была, а то деревья вокруг одинаковые. Но он доверился Тихону. Тот шел по лесу, как по собственному двору. Миша в душе удивлялся.

Они вышли к неглубокому оврагу и пошли по левой его стороне. В конце оврага была небольшая поляна, на ней – охотничья избушка. То, что это заимка, Мишаня понял сам. Жил бы крестьянин-отшельник – вокруг избенки сараи были бы для живности, огород или пашня. Видел уже Мишаня избы крестьянские на выселке.

Тихон подошел к избенке уверенно, повернул простенький запор на двери и вошел в нее. Мишаня – за ним. Не зря, выходит, он Тихону доверился, тот и в самом деле местность знал. Думал – обогреются теперь, а может, и еду какую-нибудь найдут – хоть сухари.

Но Тихон повел себя странно. Он пошел в угол, сдвинул в сторону ветхий сундук и потянул за кольцо в полу, открыв люк. Из него дыхнуло земляной сыростью. Мишаня посторонился. Кто такой этот Тихон и зачем он его к подвалу привел? Может – зло умышляет? Мишаня взялся за топорище. Однако Тихон уже по лесенке начал вниз спускаться. Увидев, что Михаил стоит, недоуменно выглянул из подпола:

– Чего застыл соляным столбом? Лезь за мной.

– Чего мне в подвале делать? Я за тобой шел, думая, что ты короткую дорогу знаешь, да видно – ошибся.

– Не сомневайся, Михаил. Самая короткая дорога в Хлынов – вот, перед тобой.

– Этот подпол – дорога в город? – Михаил не мог спрятать удивления. А может – Тихон умалишенный, блаженный?

Михаил замер в нерешительности, но Тихон уже исчез внизу. Махнул рукой Мишаня и тоже в лаз полез.

Тихон стоял внизу и бил кресалом по кремню, высекая искры. Затлел сухой мох в углублении камня. Тихон снял со стены факел, зажег его.

– Люк закрывай! Теперь уж светло.

Мишаня прикрыл за собою люк, снял со стены – с держака – факел и зажег его от факела Тихона. Тихон пошел вперед, Мишаня – за ним.

Саженей через десять ход раздвоился. Тихон свернул вправо.

– Если будут попадаться ответвления, все время держись правой стороны, тогда придешь к Хлынову, – посоветовал он Мишане.

– А левую сторону ежели приму?

– Ни к чему тебе об этом знать. Есть ходы-ловушки, где смерть свою можешь найти.

Мишаня хмыкнул. Идя за Тихоном, он осматривал подземный ход. Сделан он был надежно. Высотой в человеческий рост, свод и стены из дубовых и лиственничных плах – они сырости не боятся, только крепче становятся. Надежно сделано, на века.

– Это кто же ход сей соорудил?

– Уж много лет с тех пор прошло – кто знает… – ответил Тихон.

– А кто о нем знает?

– Немногие. Но кому надо, те знают. Первоначально, как мой дед говорил, ход делали, чтобы гонца за пределы города вывести в случае его осады врагом. Или всех жителей, коли враг город жечь начнет.

– Занятно! Это сколько же трудов и сил положено?

– Только о ходе сем – молчок. Кабы не трудные обстоятельства, вовек бы тебе его не показал. Да смотрю – парубок ты надежный. Вон как лихо с разбойниками управился.