Ушкуйник. Бить врага в его логове!

Мишаня по нужде подальше за кусты отошел. И усталость да холод сыграли с ним роковую роль. Утратил бдительность Мишаня, на снег не смотрел, ничего вокруг себя не слышал, одна мысль была – быстрей под полог и – спать. Однако когда гашник на штанах затягивать стал, дошло: след чужой! И запах – пота, чеснока. Дернулся было Мишаня в сторону, к костру, да рот раскрыть не успел, как на голову обрушился тяжелый удар, и земля ушла из-под ног.

В себя пришел быстро – да толку? Во рту – кляп, руки за спиной связаны, и эти двое мужиков Мишаню за руки волокут куда-то, только ноги по кочкам бьются. Мишаня дергаться не стал – даже виду не подал, что в себя пришел. Надо сначала понять, кто это такие и чего они хотят. А пока Мишаня прикидывается, что без сознания, глядишь – и проговорятся нападавшие. А то вопросов сразу много возникло. Одного его похитители похитили или и остальную команду? Кто эти люди? Если бы убить хотели, пырнули бы его ножом сзади. Стало быть, цель у них другая.

Мысли в голове ворочались тяжело, голова после удара была каменной и болела.

– Надо было, Иван, дежурного по голове шандарахнуть, да всех и вязать, пока сонные. А ты – «давай хоть одного возьмем!» Чего он стоит-то? Красная цена – два рубля.

– Ишь ты, два рубля ему не деньги? У тебя что – кошель от монет пухнет? Тащи, дурень! Недолго осталось. Ты его, случаем, не убил?

– Не, у меня опыт. Вскоре в себя прийти должен.

– А то будет дурачком, кому его продашь?

Мишаню подтащили к землянке – вырытой в земле яме, накрытой сверху жердями и присыпанной землей. Вместо двери – полог из бычьей шкуры. Полог откинули, затащили Михаила в землянку, положили на землю. Не швырнули, а положили, хоть и не очень бережно.

– Ну, пошли, костерок разведем, погреемся. Ноне хорошо получилось – двоих взяли, а завтра с утречка и лодья пойдет.

– Если лед на реке не встанет.

– Типун тебе на язык.

Полог закрыли, в землянке наступила темень.

Недалеко послышалось движение. Мишаня замычал, дернул ногами, попробовал пошевелить руками – вдруг веревка ослабнет. Нет, хорошо связали, супостаты.

Перекатившись, к Мишане приблизился второй пленник.

– Ты кто? – шепнул он на ухо.

Мишаня замычал в ответ.

– Ага, кляп мешает. Повернись на спину, а голову ко мне поверни.

Мишаня перевернулся с бока на спину, повернул в сторону голову и ощутил на своей щеке чужое дыхание. Незнакомец зубами ухватился за кляп и вытащил его из Мишкиного рта. Мишаня с наслаждением вдохнул через рот воздух – полной грудью, почувствовал на языке противный привкус тряпки и с отвращением сплюнул.

– Спасибо. Меня Михаилом звать, из Хлынова я. Гребец с ушкуя, – решил он слегка приврать.

– А я Тихон, тоже вятский, из Кукарки – слобода такая, может, слыхал?

– Слыхал. Кто нас в плен взял-то?

– Не знаю, я тут с ночи.

– Так и сейчас ночь. Пока меня тащили, слышал я вполуха – лодью какую-то ждут.

– Плохо. Кинут нас на лодью – и на Казань, там в рабство продадут.

У Мишани сразу в мозгу картинка сложилась – не зря один из татей про два рубля говорил, именно столько на невольничьем рынке за невольников дают. Ничего кошмарнее Михаил представить себе не мог. К татарам только попади – там и сгинешь. Вот ведь идиотизм: недалеко, в бочажке, лодья с трофеями лежит, где злато-серебро в сундуках. Его, Михаила, богатство. А его за два рубля продать хотят!

Надо что-то придумывать. Если завтра на лодью попадет, там и охраны побольше будет, и колодку деревянную на шею и руки надеть могут. Видел уже Мишаня такие, с ней не убежишь. Значит – думать надо сейчас, до прихода лодьи. Сколько ночного времени осталось? Михаил даже приблизительно сказать не мог.

– Тихон, ты не уснул еще?

– Нет.

– Веревку на руках перегрызть мне сможешь?

– Убежать хочешь?

– А ты разве – нет? Или рабом в услужении у татар помучиться хочешь?

– Сейчас попробую. Повернись ко мне спиной.

Тихон согнулся и, лежа на боку, стал грызть зубами веревку, стягивающую руки Мишане. Пару раз он довольно сильно прихватил зубами кожу на руке.

Жилу за жилой, но понемногу Тихон грыз пеньковую веревку. Периодически он отдыхал и отплевывался от размочаленной пеньки.

Сколько прошло времени? Мишаня даже предположить не мог, боялся лишь – не успеют они к утру.

Наконец веревка ослабла. Мишаня пошевелил руками, напрягся. Подточенная веревка лопнула. Мишаня распрямил руки, размял затекшие запястья.

– Повернись, Тихон, я попробую тебя развязать.

Пояса с ножом на Мишане не было – видно, сняли, когда он без сознания был. Мишаня на ощупь нашел узел и стал пытаться развязать его, помогая себе зубами. С трудом, но он сумел развязать и снять веревку. Тихон тоже стал растирать затекшие и онемевшие руки.

– Что дальше делать будем? – прошептал Тихон.

– Погоди, соображу.

Мишаня начал себя ощупывать, и руки его сразу наткнулись на грузик кистеня в рукаве. Удача неслыханная! Пояс с ножом сняли, а дальше обыскать не удосужились. Эх, нож бы засапожный в голенище сапога! Да об этом можно только мечтать!