Ущелье белых духов

— Вот видишь. А берёшь на себя роль оракула.

— Не пройдёте.

— Мы альпинисты.

— Ну и что? Побарахтаетесь в снегу и вернётесь.

— Ты, малыш, много на себя берёшь, — сказал плотный курчавый парень в спортивном свитере, облегавшем его массивные плечи.

— Не будем спорить, — поморщился старик. — В конце концов это лишь детали. А главное — есть два свидетельства, подтверждающих существование на озере загадочного животного. Вообще-то, по правде сказать, не густо. Экспедицию сюда не пошлют.

— И тем не менее этот малыш убеждён, что мы увидим ящера, — курчавый парень быстрым пристальным взглядом посмотрел на Витальку.

— Не исключено, — задумавшись о чём-то, сказал старик. Потом добавил: — Если только он там действительно есть.

— Есть! — крикнул Виталька. — Это точно, что он там есть.

— Откуда такая уверенность? Ты располагаешь столь же скудными данными, как и мы.

— Мой дедушка видел свежие следы ящера на берегу озера. Он ходил туда каждое лето.

— Что же ты молчал до сих пор? — вскочил старик. — Это же равносильно доказательству… Это… Где твой дедушка?

— Умер.

Старик тяжело сел на табуретку.

2

Наступили тёплые майские дни. В воскресенье ранним утром Виталька, Марат и Анжелика шли вдоль берёзовых изгородей и тёмных плетней, снизу уже увитых вьюнами. Каждый нёс свою удочку. Анжелика без конца зевала.

— Охота так рано вставать, — сказала она. — Сейчас самый сон.

— Ты просто повторяешь слова своего отца, — ответил Виталька. — Для него всегда «самый сон». В колхозе он в основном дремлет возле правления. Сидит на травке и дремлет.

— И хорошо. А куда торопиться?

— Так ведь он за прошлое лето заработал всего один трудодень.

— Не-е. Ему его записали просто так. Он говорит, иначе получается, будто он и не колхозник вовсе.

— Анжелика, — заговорил Марат, — твой отец человек старый…

— Ну какой он старый? — обиделась Анжелика. — Ему тридцать пять лет.

— Старый в смысле отсталый. Сам он в колхозе, а душа его в таборе и на базаре.

— Что ты такое говоришь? — Анжелике не нравился этот разговор, но она не знала, как его прекратить.

— Я правильно говорю.

— Все правильно говорят. Только это и слышишь.

— К труду привыкают поколениями…

— Вот видишь, а он в колхозе всего год.

Марат растерялся на секунду.

— Вот посмотри на себя — на что ты годишься? А почему? Потому что…

Виталька легонько ткнул Марата концом удочки в зад.

— Чего ты? — обернулся к нему Марат.

— Где мешочек с червями?

— Ой, Виталька, забыл.

— Забыл? Беги. Что мы без червей-то делать будем?

Марат подал ему удочку и побежал за червями.

Анжелика тихонько хихикнула.

— У тебя, Виталька, все друзья недоделанные.

— Это ты о себе?

— Иди ты. Почему Рэма не взял?

— Рыбу распугает.

И вдруг Анжелика залилась звонким смехом. Виталька оглянулся. За ними огромными прыжками мчался Рэм.

— Я же ему велел быть дома. Сейчас я ему покажу!

Рэм подбежал и сел возле них, весело виляя хвостом. Анжелика тотчас бросила удочку и обхватила его руками за шею.

— Я кому сказал — сидеть дома? — прикрикнул на него Виталька. — Ну-ка домой, живо!

Пёс нагнул голову и ещё сильнее завилял хвостом.

— Виталик, он хочет с нами. Не прогоняй его.

Виталька махнул рукой и поднял Анжеликину удочку.

Анжелика и пёс, весело прыгая, побежали наперегонки.

Небольшое озеро окружала плотная стена камыша. Лишь кое-где были узкие просветы. Виталька и Марат заняли лучшие места, а Анжелику посадили на песчаной отмели, где клевала только самая мелкая рыбёшка.

Виталька и Марат удобно устроились у тихой утренней воды. Она пахла водорослями, острой свежестью. Шелестели жёсткими прозрачными крыльями стрекозы. По-утреннему сонно плескалась рыба.

Пока Виталька распутывал леску своей удочки, Марат уже успел поймать несколько окуней и посадить их на кукан. Рыбу ловил он азартно, так же, как и охотился. Виталька больше любил рыбалку, любил сидеть на берегу с удочкой и смотреть на тонкий из гусиного пера поплавок. Вот поплавок дрогнул и заскользил по воде. Виталька легко дёрнул удочку и вытащил прожорливого взъерошенного окуня.

Ловили они долго, пока не заполнили кукан.

Виталька воткнул в берег удочку и пошёл посмотреть, как идёт ловля рыбы у Анжелики. Анжелика спала, положив голову на мохнатую спину Рэма. Её чёрные кудри смешались с белоснежной гривой собаки, она чуть заметно улыбалась во сне, смуглое лицо её разрумянилось, от чёрных ресниц обозначились чёткие тени.

Виталька замер и долго, опустив руки, не сводил с девочки глаз. То, что он почувствовал в этот миг, ошеломило его и испугало. Он попятился и тихо ушёл прочь.

Он ловил одного за другим ярко-зелёных с чёрными полосами и красными плавниками окуней, разговаривал с Маратом, но видел перед собой спящую Анжелику, её чёрно-синие кудри на белой, как первый снег, гриве собаки.

Марату он ничего не сказал. Это принадлежало только ему, ему одному.

А Марат расспрашивал его о приезжих:

— Они кто, артисты?

— Сам ты артист. Семёнов — профессор. Лёня, светлый такой с бородкой, орнитолог, специалист по птицам, а Матвей, самый длинный, здоровенный, ассистент профессора.

— А чёрный, курчавый?

— Он ихтиолог.

— Что им тут надо?