Уровни Эдема

— Вот! — Вновь расцвел я улыбкой, чуть нервной из-за накладки.

— Помиритесь, — произнесла она снисходительным тоном под умудренный взгляд, но под конец замялась. — А с кем…?

— Так с девушкой своей! — Ответил я открытым взглядом.

На что переспрашивать и уточнять она не стала. И слава Богу.

А тут еще папа подъехал — весь из себя солидный, на красивой машине и с большими хозяйственными сумками с добром, которые мы совместно перенесли ко мне в квартиру.

Заодно по пути Клавдии Никитичне помогли ее банку до порога донести.

— Какой замечательный у вас сын! — Напоследок произнесла она искренне, когда я уже заходил в лифт.

— Весь в меня, — с гордостью посмотрел папа в мою спину.

Еле удержался, чтобы не обернуться и не побуравить его подозрительным взглядом.

Впрочем, кто его знает, как там было тридцать лет назад, до того, как они с мамой встретились. Будем верить, тоже найду себе такую одну единственную. Ну или трех, кто суммарно были бы столь же положительными.

Показал отцу квартиру — только-только после ремонта, чистую и проветренную (окно забыл закрыть по вчерашним несуразностям). Получил полное одобрение и пожелание радовать дальше.

Когда провожал только вышла накладка — дверь-то я вчера помыл, но в темноте, да при торопливости кое-что осталось…

«Путана!» — фиолетовым маркером, почти неразличимым на фоне двери, оттого пропущенным во вчерашней полутьме. Но сейчас, при свете дня, заливавшего лестничную площадку через окна коридора, надпись на уровне пояса и по левому краю двери виднелась отчетливо… Ладно хоть не ключом по краске нацарапали…

— Кто рядом живет? — вопросил папа, чуть сжав губы.

— Девушка. Хорошая! — Поспешил заверить я отца, защищая подругу. — Это не про нее!

— Ты с ней поосторожней, — строго, но с заботой выговорил он. — И такую — указал он на надпись. — Домой не приводи!

Затем окинул недовольным взглядом соседскую дверь и пошел к лифту.

Хорошо хоть, не оборачиваясь. Иначе наверняка увидел бы мои горящие огнем уши и смущение на лице… Перед Лилией было стыдно. Да и за себя — тоже.

В полном раздрае чувств отправился в клуб. Благо, было уже под пятый час дня.

Вцепился в свое копье, да так и сел с ним в руках возле стены, пытаясь разобраться в мыслях. Выходило, что Лилия из трех кандидаток на «начать сначала» исключалась, да и у самого, если честно, меньше, чем к другим двум лежала душа. Но вот сам формат решения, что виной тому не мое осознанное желание, а возможное неприятие родителями… Да еще по ложному поводу, виноват в котором, как ни крути, я сам и мое молчание… Приедем вот так вот к моим родным на ее бмв, представлю ее работницей банка, а тут всплывет про соседство — и кто ей, такой красивой, поверит, что умная? А как начнет она выяснять причину ухмылок — то и мне конец настанет. Тяжело и муторно.

Может, отцу позвонить, пока не поздно, и объяснить все? А если с Лилией не заладится, то зря душу открою? А вдруг заладится? Но ведь Таня может быть лучше? Но ведь знаком-то три дня… А если Лена? Раздобыл чистый блокнот, ручку (в два раза дороже рыночной цены, но зато быстро) и принялся выписывать девичьи имена, обрамляя положительными и отрицательными характеристиками. Остановился, когда понял, что опять совершаю какую-то лютую глупость и окончательно поник.

Рядом присел Михаил, задал какой-то пустяковый вопрос и тут же в ответ получил целый ворох моих мыслей, соображений и метаний. Естественно, без имен и подробностей, но схематически верно и со всеми теми терзаниями относительно выбора одной единственной и недостатков-достоинств возможных кандидатов, включая нештатных Оксан, Свет и даже Юлию с работы, которые в последний час основательно захламили голову. Михаил порывался было перевести все в шутку и вернуться к прежнему вопросу, но потом затих и стал слушать со всей серьезностью. Мне же с каждой секундой становилось легче, и даже проступило некоторое смущение относительно своей откровенности. С другой стороны, отчего-то чувствовал, что этому человеку довериться можно.

Под конец вынырнул из себя настолько, что начал замечать неестественную тишину вокруг себя. Поднял взгляд и увидел притихших пацанов-школьников, с нешуточным уважением внимающих моей истории чуть поодаль. Разве что Тимур стоял чуть впереди.

— Женщины — это да, — уловив мой взгляд, произнес он бывало и значительно.

И неспешным жестом выудил из внутреннего кармана сигарету. Затем спохватился, но было уже поздно.

— Так! — Лязгнул голос Михаила, тоже заметившего залет бойца. — Сигареты на стол! Двести отжиманий!

— Но…!

— Упал-отжался! И остальные — тоже по пятьдесят!

Народ горестно вздохнул и приступил к отталкиванию земной тверди от груди.

— Правильно говорят, если у тебя нет девушки, у кого-то их две, — хмыкнул Михаил тихо.

— Три… Или семь. Хотя, наверное, ни одной, — поправившись, с силой провел я ладонями по лицу. — Впрочем, разберусь. Спасибо что выслушал и извини.

— Да ладно, нормально все. Сегодня едем?

— Да, само собой. — Спрятал я блокнот и ручку в карман.

Выбросить бы, за ненадобностью, да такие записи лучше с собой унесу.