Уровни Эдема

— Тут главное стиральный порошок не забыть.

— Это да. Спасибо, сын, — потрепал он от избытка чувств меня за плечо.

А я смотрел на смски, пришедшие за это время, и думал, что кармическая справедливость все-таки есть.

«Давай начнем все сначала». И ладно бы одна — три сообщения, с трех номеров, независимо друг от друга… Лена, Таня, Лилия… Да, там — сверху — была россыпь ругательств, бесконечная череда «почему молчишь» и «не могу дозвониться, позвони мне»…. Всякое там было, с самого утра, но завершалось одинаково.

Еще «Нам нужно серьезно поговорить» от Анны Михайловны. Но это мы в рабочем порядке, завтра.

Что до девушек — если действительно начать все сначала да со всеми тремя, они меня точно пристрелят. Вроде, светло на душе от их сообщений, но одновременно и грустно — как у диабетика, задувающего свечи на праздничном торте. Так и хочется загадать желание «не помереть» и есть, наслаждаясь, наплевав на все… Но и жить-то как хочется — оттого самосохранение оберегает от глупости, такой доступной и приятной.

Решения все-равно не было, несмотря на очевидные и логичные варианты. Может, действительно влюбился во всех троих. А может, виной тому блуждающая на краю мысль, что привычному миру совсем скоро наступит конец.

Кто знает, как станет «нормально» завтра? И будет ли это завтра у человека, изнуряющего себя диетой.

Найти бы, с кем обсудить — покосился я на папу, но этот вариант отмел тут же. У человека счастье и новая машина, а так же тридцать лет в браке — спрашивать просто неловко. Вместо сложных бесед, просто поддакивал на одобрительные речи и хвалебные возгласы отца в адрес автомобиля.

Есть, правда, телефон психолога, с разрешением звонить в любое время дня и ночи, и даже с выездом ко мне домой для решения острых личных проблем… Однако, вспоминая ее грудь, боюсь, что только усугублю.

Пока ехали по городу, мысли, в целом, были нейтральны. Но как стали попадаться на глаза знакомые виды, чуть взгрустнулось. Вспомнилась развязка вчерашнего дня, мысли о смене места жительства, только что отремонтированного и одновременно — привычного. Да и любил я этот район — район котов, ухоженных и подкармливаемых всем миром, вольготно греющихся на бетонных плитах возле подъезда и умно поглядывающих из подвальных окошек. Не то, что районы собак на окраинах, где бездомные псы сбиваются в стаи, и смотрят зло на предавший их мир людей. Там тоже довелось жить короткое время…

Выходило, что переезжать никакого желания. Да и судя по последним новостям, с Лилией можно будет восстановить добрососедские отношения, пусть даже формальные, на уровне приятельства. Оставалась только Клавдия Никитична, что вчера вечером, что сегодня днем сидевшая на страже у подъезда. Вот уж кто, вооруженный «всей правдой про меня», от меня просто так не отстанет.

Можно, конечно, лавочку спилить (или перенести к соседям), и не видеть каждый день ее осуждающий взгляд. Но это не избавит от последствий ее отношения: вроде визитов участкового, неприятных слухов и низкой репутации у других бабушек, которые запросто могут позвонить на работу или родителям. Люди с неограниченным личным временем деятельны и опасны. Значит, тут тоже надо мириться и выкручивать ситуацию в свою сторону.

С такими мыслями, попросил отца сделать круг по району и только потом возвращаться к подъезду. Тот удивился, но возражать не стал — а потом как-нибудь объяснюсь. Сделать это будет гораздо проще, чем под крики бабки и обвинении в низкой социальной ответственности сына. А я не такой. Я, в общем-то, добрый и положительный человек — что и поспешил доказать, подхватив одну банку с медом и прошествовав с ней прямо к поджавшей губы старушке на лавочке.

— Это вам, за заботу, — успел я раньше, чем она произнесла жесткое и обвинительное в мой адрес.

Трехлитровая банка меда тут же была положена под левый ее бок. Сам я присел рядом и, легонечко подхватив ее руку, которую та от удивления не отдернула, осторожно, но искренне потряс в рукопожатии.

— Если бы не вы, Клавдия Никитична, не знаю, что и делал бы. Спасибо вам огромное!

— Да ладно, что уж, — смутилась она, поглядывая на банку с медом и меня с интересом. — Как будто я не понимаю.

Хотя по лицу было видно — не понимает. Но разубеждать не стал, вредно это.

— Вы уж извините, нашумели немного, запутались. Без вас бы не разобрались, точно говорю!

Отпустил ее руку, порывисто встал и изобразил поклон до пояса.

— Дорогой вы наш человек!

— Сережа, что уж ты, — растрогалась она вконец, пытаясь подняться.

— Теперь все хорошо будет, — придержав ее за плечи, я вновь присел рядом, расцветая улыбкой.

— Так а что случилось то? — Смотря совсем дружелюбно, поинтересовалась она.

— Социальные сети, Клавдия Никитична, вы ведь слышали наверняка. «Лайк» поставил под фотографией, и уже считают за измену.

— Ай-яй-яй, — сочувственно покачала она головой.

— Только благодаря вам помирились. Вот, посмотрите, — демонстративно включил я телефон и поднес экран с открытыми смсками к ее лицу.

— «Что б ты помер, тварина», — прищурилась она близоруко.

— Вы ниже читайте.

— «Давай начнем все с начала».