Урга и Унгерн

– Ивановский, соберись! Сейчас беги в штаб и проверь все. Открой сейф, посмотри, сколько там золота, закрой его и код в то же положение верни, что и был. Бумажку в штабе спрячь и дворами возвращайся сюда. А мы пока с нашим маленьким пленником пообщаемся на другие темы.

Сипайло выпучил глаза и заерзал на полу. Я поспешил покинуть дом Рериха и побежал к штабу.

На центральных улицах еще горели костры, пьяные бойцы орали песни и стреляли в воздух. В переулках народу почти не было, я, стараясь не привлекать внимания, переходил на быстрый шаг, когда встречал редких прохожих. До штаба добрался без происшествий, запер его изнутри, зажег керосиновую лампу и направился к сейфу. Код набрал по бумажке, открыл тяжелую дверцу. На всех полках были сложены слитки золота. Я затворил дверцу и попытался вспомнить порядок цифр, который был до этого, и не сумел. Перемешал цифры на свой лад. Дверца закрылась. Я не был уверен, что сейф снова откроется, потому для проверки еще раз набрал код с бумажки. Дверца была отперта, я успокоился. Снова перемешав цифры, я пошел в «тронный зал». Сел за стол и некоторое время просто сидел, глядя в темноту. Метамфетамин действовал отменно. Я был собран и спокоен. Встал из-за стола, погасил пламя в лампе, запер штаб и быстрым шагом вернулся в дом Рериха.

К моему приходу нос у Сипайло был разбит в кровь, а под левым глазом назревал довольно большой синяк. Очевидно, Макарка пытался скрыть от Казагранди еще что-то за время моего отсутствия.

– Золото на месте! – с порога произнес я.

– Хорошо, – кивнул Казагранди. – Мы тут тоже допрос закончили. Много интересного узнали от этого ничтожества. Думаю, что можно его уже и в расход пускать.

– Нельзя меня в расход! – громким шепотом взмолился Макарка. – Кирилл Иванович, скажите им! Я еще пригожусь, у меня же есть бланки паспортов. Вам ведь нужны документы! Нам всем нужны паспорта, у меня есть для всех. Только фотографии вклеить и печать подрисовать, отличные документы, вам такие не достать без меня!

– Паспорта? – Рерих переглянулся с Казагранди. – И где же они?

– Они у меня на втором этаже в комендатуре. Можете проверить!

– Знаешь ведь, сучара, что не можем! Вдруг там уже двери вскрыли и вовсю по этажам бойцы барона разгуливают… Шанс, конечно, есть, что до пересменки не хватятся, но, думаю, проверять никто не горит желанием, – сказал Казагранди и глянул на Рериха.

Тот о чем-то крепко задумался.

– Думаю, в комендатуру сейчас соваться не стоит. Макарку в расход пускать пока не станем. Его откровений хватит на то, чтобы Унгерн с него остаток шкуры по лоскуткам снял. Все значительно упростилось. – Рерих помолчал, собираясь с мыслями. – Сипайло мы сейчас отпустим. Прямо как есть отпустим – со следами пыток, в обосранных портках. Он немедленно побежит к барону и расскажет, что ночью, сидя у себя на втором этаже, услышал стрельбу и возню внизу. Спустился и получил удар прикладом в голову от бойца-японца. Очнулся в подвале, где его пытали и заставили отпереть хранилище. Потом опять ударили по голове, и он отключился. Макарка, чем меньше деталей будет в твоем рассказе, тем меньше вероятность того, что тебя уличат во лжи. Ты ничего не успел понять, тебя ударили, пытали, опять ударили.

– Японцы пытали? – с надеждой в голосе произнес Макарка.

– Японец. Опиши одного из тех, тела которых ты выбросил на Калганском тракте. Описывай тоже без подробностей, не увлекайся особенно, следы от пыток – это твое лучшее алиби. – Рерих бросил взгляд на Казагранди. – Ты как себя чувствуешь?

– Да отлично, совсем бодрячком, могу хоть на бал, хоть в бордель!

– Я тебе кристаллов еще насыплю, сможешь добраться на автомобиле к себе в Ван-Хурэ?

– Ну если кристаллы твои действие не прекратят по дороге, то наверняка смогу. Тут верст триста, днем уже у себя в штабе буду.

– Тогда бери склянку, часа через три-четыре еще разнюхайся на всякий случай. И таким манером до самого Ван-Хурэ. Там в автомобиле еще золото и головы отрезанные. Сделай, пожалуйста, небольшую петлю по Калганскому тракту, разбросай головы и золотые слитки прямо на дороге. Нескольких слитков, думаю, будет вполне достаточно, остальное сейчас выгрузим ко мне.

– Сделаю, – кивнул Казагранди.

– Ивановский, дуй в штаб и никуда не высовывайся! После того как Сипайло прибежит к Унгерну, в городе начнется аврал, нам с тобой нужно в это время иметь по возможности заспанный вид. Заснуть ты сейчас, конечно, не сумеешь, но по крайней мере разденься до нижнего белья и свет в штабе не зажигай. Когда тебя вызовут к барону, щурься, хмурься и притворяйся, что только что видел девятый сон.

Первым дом Рериха покинул Казагранди. Ему нужна была фора, чтобы успеть разбросать головы и слитки по тракту, перед тем как направиться в Ван-Хурэ. Я ушел от Рериха вторым. Сделал все, как было приказано. Разделся, погасил свет и лег на шинель в ожидании того момента, когда в штаб постучат Дедушкины посланцы.

На Улясутай