upload

― Прости, ― сказал Влад, и в следующую секунду загорелся свет.

Я сняла курку и полусапожки. Влад прошел вперед и кивком позвал меня за собой. Мы

прошли по небольшому коридорчику и оказались в гостиной: огромной, с небольшим наличием

старой мебели; единственный источник света ― красивая хрустальная люстра, висящая в

центре над круглым столом. Темные обои и есть картины ― портреты великих полководцев,

имена которых я не знала, но если они нарисованы, значит, они все-таки великие. Классическая

квартира сталинских времен. Сразу бросилось в глаза, что ремонт здесь не делали очень давно.

В углах я увидела большие картонные коробки. Неужели, Влад еще не до конца распаковался?

― Здесь уютно, ― сказала я, скромно встав под высокой аркой.

Я не кривила душой. Интерьер и обстановка напоминала мне квартиру, где жила моя

бабушка Вера ― папина мама. Она умерла, когда мне было восемь, но я помнила, как

приезжала к ней в гости.

77

― Может, чаю? ― спросил Влад.

― Ммм, нет, спасибо, ― улыбнулась я.

Влад угрюмо цокнул, прошел через гостиную и скрылся за дверью. Здесь он двигался

уверенно, словно не был слепым.

― Иди сюда, ― крикнул он мне.

Я пришла к нему на кухню. Он взял с газовой плиты чайник и подошел к раковине.

Включил воду.

― Иногда мне кажется, что ты видишь, ― призналась я.

Я не видела лица Влада, так как он стоял ко мне спиной, но почувствовала, что он

улыбнулся.

― За столько лет привыкаешь, ― ответил он спокойно.

Влад поставил чайник на плиту и вышел из кухни.

― Пойдем в мою комнату, ― сказал он мне.

Она находилась за дверью через гостиную прямо напротив кухни. Ого, эта квартира

действительно огромная!

У Влада была просторная комната с высоким потолком, одним узким окном,

зашторенным темными плотными занавесками. В дальнем правом углу стояла двуспальная

кровать с высоким деревянным изголовьем и пышным одеялом, которая так и манила

запрыгнуть на нее. Почти всю левую стену занимали стеллажи с книгами. У него была

собственная библиотека! Компьютерный стол, на котором ничего не лежало, шкаф, зеркало,

покрытое толстым слоем пыли, так как у владельца комнаты не было возможности смотреться в

него, и старое кресло-качалка у окна с аккуратно сложенным шерстяным пледом болотного

оттенка.

Больше всего моим вниманием завладели книги. Их было очень много.

― Ты все читал? ― спросила я.

― Только половину, ― поджав губы, ответил Влад.

Он стоял рядом со мной и громко дышал. Я решила осмотреться получше и прошлась по

комнате.

― А что сейчас читаешь? ― между делом задала я вопрос.

― Эээ, ну, вряд ли ты знаешь об этой книге, ― робко произнес он. ― Я предпочитаю

серьезную литературу с философским уклоном.

― Да, я помню, ― пробормотала я, проходя мимо кровати. В голове мелькнули картины

воспоминаний того дня, когда я столкнулась с ним в школьном коридоре, и у него из рук

выпали книги. ― И все же. Что за книга?

― «Я сижу на берегу». Рубен Давид Гонсалес Гальего.

Я остановилась. Да, я не слышала ни об этом авторе, ни о его произведениях.

― И как? Интересно? ― спросила я.

― Да.

― Можно я возьму почитать, когда ты закончишь?

Влад выпрямил спину и кивнул.

― Конечно. Можешь взять хоть сейчас. Я все равно ее уже читал.

― Если ты читал, то зачем делаешь это снова? ― усмехнулась я.

― Еще не разучились писать книги, которые хочется перечитывать бесконечно.

― А… как ты читаешь?

― Мне читает мама. Каждый вечер, ― Влад тихо ухмыльнулся. ― Ну, а иногда, когда она

занята, я слушаю аудиокниги, правда, мамин голос слушать приятнее.

Я закончила свое небольшое путешествие по комнате Влада у окна.

― О чем ты думаешь? ― спросил он, и я повернула голову, когда услышала его

приближающиеся шаги.

― Как… ― я негромко сглотнула, пытаясь подобрать правильные слова, но в голову

ничего не пришло, поэтому спросила прямо. ― Как ты живешь со слепотой?

Я задавала себе этот вопрос каждый божий день.

78

Влад поправил темные очки и замер у кресла-качалки.

― Сложно, ― с абсолютным спокойствием ответил он. ― Поначалу было просто

невыносимо. Больше времени ушло на то, чтобы привыкнуть к слепоте морально. Справившись

с этим, я стал привыкать физически. Я не видел солнце, деревья, машины, дома, лица людей, их

улыбки, глаза… Мне было ужасно страшно смириться с мыслью, что это навсегда. Но, знаешь,

со временем стало как-то легче. Я привык к темноте. Она повсюду. Как будто я сплю, но все

осознаю и чувствую.

Я издала подавленный вздох. В горле образовался ком рыданий.

― Хотя в том, что я потерял глаза, есть свои плюсы, ― на лице Влада заиграла улыбка. ―

Иногда хорошо не видеть то, чего ты не хочешь зреть. Я не вижу, как люди лгут друг другу в

глаза, я не вижу, как они улыбаются, при этом ненавидя всем сердцем. Я не вижу слезы и

грусть. Но с потерей зрения у меня обострились другие чувства. Слух, обоняние, осязание.